Какую цену заплачу
Я за минуты нашей страсти?
От Олега
Я не надеялся уже
С тобою встретиться так близко.
Моя судьба на вираже,
В твоих глазах я пал так низко.
Но всё готов я отразить,
Любые беды и напасти.
Любую цену заплатить
За миг неутоленной страсти.
Наталья Николаева
Не одолеть мне это наваждение,
Я вновь и вновь тону в твоих глазах.
Пылающие искры притяжения
Мерцают в догорающих свечах.
Нетерпеливы жадных рук касания,
Жгут поцелуи, разума лишив.
Мучительную жажду обладания
Мы утоляем, обо всём забыв.
Взлетаем в небо, рассыпаясь звёздами.
Сплетаем страстью две судьбы в одну.
Пока со мной твоё сердцебиение,
Я на мгновенье жизнь остановлю.
Олег ушёл, оставив меня в полном смятении. Он дал мне свой номер, личный. Сказал звонить в любое время дня и ночи.
Но я размышляла над словами Олега: «он будет об этом думать». И что это означало? Он будет выбирать между мной и… всем остальным? Сначала мне стало даже как-то обидно оттого, что он сомневается. Но потом подумала, если уж на то пошло, я и вовсе, не колеблясь, выбрала бы не его. И даже сообщила ему об этом.
Да, мне бы тяжело дался такой выбор, но тем не менее.
И всё-таки его слова меня уязвили. Хотя, может, он совсем другое имел в виду. Только вот что? Не понять.
С ним так и есть: он как будто видит тебя насквозь, все твои мысли читает как открытую книгу, ну, такое, во всяком случае, ощущение. А сам… черта с два поймёшь, что у него в голове.
После обеда ко мне пришли мои студенты. Мы пили чай с бутербродами – я сама вызвалась накромсать и батон, и сыр, и колбасу, отвергая их помощь. Просто мне надо было спрятать свою неловкость за этими хлопотами. И неловкость – это ещё слабо сказано. Мне стыдно было смотреть им в глаза, я панически боялась, что они зададут какие-нибудь неудобные вопросы, и я сдам себя с потрохами.
Я отчаянно притворялась, что всё по-прежнему и от этого чувствовала себя ещё гаже. Фальшивой себя чувствовала. Обманщицей, почти предательницей. И в голову как назло лезли неуместные мысли: вот тот же Паша Грачёв смотрит на меня чуть ли не с восторгом, глаза блестят, голос играет. А вот узнай он, чем его уважаемая преподавательница занималась вчера всю ночь, да и сегодня утром, а главное, с кем, – что бы осталось от его восторга?
– У вас гости были? – спросил вдруг Руслан Алишеров.
– Нет, – выпалила я. – С чего ты взял?
– Коньяк вон открыт, – пожав плечами, кивнул он полупустую бутылку, которую я забыла на разделочном столе.
Сказать ему, что ли, что я тут в одиночку прихлёбываю?
– Не приставай к Марии Алексеевне со всякой ерундой, – как нельзя вовремя вмешалась Лариса Рогова. – Лучше расскажи, зачем мы пришли.
– Да, к нам завтра решили присоединиться филологи. И в общей сложности, нас будет сотни три точно!
Я сморгнула, нахмурилась, искренне не понимая, о чём говорит Руслан.
– Где нас будет?
– Как где? На митинге! Вы забыли?! Завтра же пятое ноября!
Конечно, я забыла! Митинг мы планировали ещё когда себе… А в свете последних событий он у меня просто вылетел из головы.
– Мы плакаты уже нарисовали. Завтра в десять утра собираемся на площади у администрации города, если вы забыли…
– Да-да, теперь вспомнила, – пролепетала я, – я просто… на работу не хожу, за датами не слежу…
– Какая-то вы, Мария Алексеевна, сегодня не такая, – изрёк Алишеров. – У вас точно всё нормально?
– Нормально, – заверила я, но прищуренный взгляд моего студента меня определённо нервировал. Что он так смотрит, будто подозревает? Хотя и мне надо взять себя в руки.
– О! Самое важное-то чуть не забыл! – воскликнул Павлик с таким видом, будто собрался нас всех сразить своей новостью наповал. – Мне удалось раздобыть фотку Миллера.
Улыбка у меня на лице так и застыла.
– Как? – защебетали девчонки. – А ты уверен, что это он? Покажи!
– А всё мой пытливый ум, – хвастался Паша. – Я на досуге поизучал биографию Шубина. Врага же нужно знать со всех сторон. А у него был родной брат. Старший. Он уже года три как умер самым естественным образом, мы им и не интересовались поэтому. А зря. Я вот покопал и обнаружил, что брат его военный, в ИВАТУ служил. Любопытства ради я зарегистрировался на форуме иватушников. Наплёл про себя, конечно, с три короба. Ну и спросил там про брата Шубина, мол, что за чел он был. И его там очень многие, оказывается, знали. Давай вспоминать, ностальгировать, случаи всякие рассказывать. Кстати, мужик, как я понял, был нормальный. Они там о нём чуть ли не как об отце родном отзывались. Я уж думал, тухло всё. Ну, в смысле, пообщался с бравыми ребятами, это хорошо. Но для дела нашего никакой пользы, думал. Только зря столько времени ухлопал. Как вдруг один написал, что он спас Миллера. Меня прямо холодный пот сразу прошиб.