Режимы содержания заключенных
В системе исправительно-трудовых лагерей МВД СССР были следующие режимы содержания заключенных: общий, строгий и облегченный. Определение режима содержания заключенных зависело от преступления, за совершение которого они отбывали наказание, их отношения к труду и поведения. Особенности режимов содержания сводились комплексу правил и норм, определяющих условия воздействия на заключенного с целью его перевоспитания и исправления.
За злостное нарушение лагерного режима и трудовой дисциплины начальнику ИТЛ предоставлялось право переводить заключенных с общего режима содержания на строгий. За строгое соблюдение режимных требований и добросовестное отношение к труду, в порядке поощрения, заключенные, отбывшие не менее 1/3 срока, могли быть переведены на облегченный режим.
Строгий режим отличался от общего содержания тем, что заключенные находились под усиленной охраной и надзором, в условиях строгой изоляции полностью исключающей проживание, работу и передвижение без охраны. Кроме того, заключенные трудились преимущественно на тяжелых физических работах, рабочий день для них составлял 9 часов, зачеты рабочих дней могли применяться только после шести месяцев с момента нахождения на строгом режиме. Заключенные не имели права носить какую-либо верхнюю одежду, кроме выдаваемой в лагере. За нарушение режима они несли повышенную дисциплинарную ответственность. Злостные нарушители дисциплины могли быть переведены для дальнейшего отбывания наказания в тюрьму, на срок от одного до двух лет с лишением всех ранее полученных зачетов рабочих дней.
Из общего числа заключенных, содержащихся в Красногорском ИТЛ в 1956 г., 75% (4246 человек) имели первую судимость, 1410 человек были судимы два и более раз[162]. По видам режима заключенные содержались: на общем – 5414 (95%) и 242(5%) человека на строгом режиме[163].
Облегченный режим предусматривал широкое расконвоирование и разрешение отпусков. Содержащимся на облегченном режиме, доказавшим своим поведением и отношением к труду, что они не нуждаются в дальнейшем содержании под стражей, с разрешения начальника ИТЛ разрешалось проживать вне зоны ИТЛ на весь не отбытый ими срок лишения свободы (с учетом зачета рабочих дней).
О массовых беспорядках и побегах
Несмотря на то, что в ИТЛ спецстроительств Главпромстроя МВД СССР запрещалось направлять заключённых со сроком не отбытого наказания менее двух лет, осужденных два и более раз за бандитизм, грабеж, умышленное убийство, зачастую качество отбора было неудовлетворительным. В число заключенных нередко попадали особо опасные государственные преступники, осужденные по ст. 58 УК РСФСР (контрреволюционные преступления), матерые уголовники, инвалиды и заключенные без производства специальной проверки. При получении разнарядки на отбор заключенных, имеющих необходимые строительные специальности, начальники исправительно-трудовых учреждений ГУЛАГа зачастую избавлялись от тех, кто, негативно влияя на контингент подчиненных им ИТЛ, проявлял неповиновение и входил в число уголовных «авторитетов».
После прибытия на объекты строительства оперативные работники ИТЛ и сотрудники отделов КГБ выявляли убийц, насильников, карманников-ширмачей и других неблагонадежных заключенных, которые насаждали законы и традиции уголовного мира, саботировали работы. Такой контингент помещался в специально созданные отделения и пункты, к работам не привлекался и этапировался в другие колонии и ИТЛ.
Структурный состав заключённых ИТЛ уральских строек атомной промышленности был неоднороден: отбывающие наказание за совершение особо опасных уголовных деяний и заключенные, осужденные за незначительные по своей общественной опасности преступления. Это способствовало насаждению в ИТЛ уголовных порядков и традиций, совершению рецидива преступлений в период отбывания наказания в местах лишения свободы.
В короткий срок на уральской земле были сконцентрированы огромные контингенты людей выраженной криминогенной направленности. Местное население в буквальном смысле находилось в состоянии повышенного страха от проживания вблизи с лагерями заключенных. Отсутствие должного контроля, побеги заключённых приводили к грабежам, хулиганству и частым случаям изнасилования женщин, нередко сопряжёнными с убийством и т.д.[164]
Предметом особого разбирательства всех контролирующих органов, включая областные комитеты партии, были факты массовых беспорядков и бунты заключённых в ИТЛ, расположенных на строительстве атомных объектов. О таких беспорядках руководители ИТЛ и прокуратура по своим каналам отправляли донесения с изложением причин, способствовавших массовому неповиновению, и информацией о мерах, принятых по недопущению таких явлений в будущем.
24 сентября 1948 г. тридцать три заключённых ИТЛ № 100 управления строительства № 865 (Свердловск-44), вооруженные холодным оружием, закрылись в юрте и отказались вернуться в зону. Поднятый по тревоге дивизион, как изложено в архивном документе, «изъял организаторов, после чего остальные заключённые вошли в зону»[165]. Одной из главных причин случаев массового неповиновения заключённых было игнорирование администрацией лагеря различных просьб и заявлений осуждённых.
Из докладов политотдела строительства № 865 и анализа функционирования военизированной стрелковой охраны ИТЛ № 100 выяснено, что заключенные этого лагеря также совершали побеги, либо осуществляли подготовку к ним, которые не редко пресекались личным составом ВСО и надзорными службами. Из вышеприведенной таблицы видно, что случаи побегов увеличивались, либо уменьшались в зависимости от времени организации и функционирования лагеря. Так в первый год было допущено 33 состоявшихся побега заключенных, что объясняется отсутствием надлежащее оборудованного лагерного сектора. В последующие годы количество побегов уменьшено в разы. В первом квартале 1950 г. не было совершено ни одного побега. Во втором квартале с наступлением теплого времени года, начиная с апреля, подготовка к совершению побегов активизировалась, однако все попытки побегов были пресечены, а бежавшие задержаны.
Руководство МВД СССР держало под постоянным контролем состояние дел в ИТЛ Главпромстроя и было обеспокоено неудовлетворительным состоянием режима содержания и изоляции заключенных. Заместитель министра внутренних дел генерал-полковник И.Серов 24.07.1951 г. направил письмо № 1/11220 на имя начальника Главпромстроя МВД СССР генерал-майора А.Н. Комаровского, в котором обратил внимание на то, что в некоторых подчиненных Главпромстрою ИТЛ не выполняется приказ МВД СССР № 00702-1950 г., направленный на усиление изоляции бандитсвующего элемента от вставших на путь исправления заключенных. В них не созданы, предусмотренные приказом пересыльные пункты, подразделения строгого режима и штрафные лагерные пункты. Несмотря на принимаемые меры, положение дел менялось крайне медленно. Это в свою очередь напрямую сказывалось на состоянии дисциплины и правопорядка в лагерях и провоцировало массовые беспорядки среди заключенных.
3 декабря 1952 г. в лагерном отделении № 5 Кузнецкого ИТЛ строительства 247 МВД СССР (п/я 202), при возвращении заключённых с рабочих объектов в жилую зону начались массовые беспорядки. Поводом к этому явилась попытка надзирателей препроводить в штрафной изолятор заключённого, находившегося в состоянии алкогольного опьянения. Группа сочувствующих заключённых, вооружённая камнями и ножами, бросилась на надзирателей и пыталась его освободить. Брошенным камнем была нанесена травма головы самому заключённому. Когда к месту беспорядков подошла вторая колонна, увидевшая окровавленного товарища, то часть распоясавшихся преступников с криками и призывами принялась избивать охрану, представителей администрации, надзирательский состав и заключённых, настроенных против воровского элемента. В итоге брошенными камнями и осколками чугунных труб было ранено несколько офицеров. В сложившейся ситуации конвой применил оружие, в результате чего было трое заключённых убито и трое ранено. Но даже применение оружия не положило конец массовым беспорядкам. Заключённые вошли в жилую зону, выгнали из неё администрацию, сожгли штрафной изолятор и продолжали в течение трёх последующих дней оказывать массовое неповиновение.