Минойская ваза морского стиля из Палекастро. Около 1500 г. до н.э.
Интересно, что первые проблески типично греческого чувства формы или греческого художественного гения обнаруживаются в произведениях искусства, характерных для археологической культуры или культур, обычно приписываемых так называемому «догреческому субстрату». Одним из наиболее ярких примеров здесь могут служить знаменитые кикладские идолы — загадочные мраморные изваяния, распространенные по преимуществу на островах Кикладского архипелага, хотя отдельные их образцы встречаются также на восточном побережье Аттики, на Крите и в некоторых других местах. Лучшие из них поражают благородной чистотой (певучестью) линий, изысканной четкостью и законченностью силуэта. Теперь установлено, что кикладские скульпторы придерживались в своей работе определенных канонов. Фигура каждого идола четко делится на три или четыре части, гармонически уравновешивающих и дополняющих друг друга. Своей гармонической соразмерностью и стройностью эти небольшие фигурки как бы предвосхищают лучшие образцы греческой скульптуры архаического периода, хотя ни о какой прямой преемственности здесь, конечно, говорить не приходится. Можно привести и другие примеры такого же трудно объяснимого предвосхищения некоторых основополагающих принципов греческого искусства в явно негреческом искусстве отдельных областей Эгейского мира в бронзовом веке. Так, уже упоминавшиеся мегароны Трои II своими удлиненными-контурами с портиком перед главным входом так же, как и во многом сходная с ними постройка (так называемый «дом черепиц»), открытая в Лерне, невольно вызывают в памяти целлы греческих храмов, отдаленные от них почти двухтысячелетним хронологическим промежутком.
Микенская ваза картинного стиля с острова Кипр. Около 1350 г. до н.э.
Но особенно богато предзнаменованиями грядущего «греческого чуда» искусство двух основных эгейских цивилизаций эпохи бронзы: минойской цивилизации Крита и примыкающих к нему островов южной Эгеиды и микенской цивилизации материковой Греции. Задержимся ненадолго на каждой из них. Как было уже сказано, коренные обитатели Крита минойцы[5] были единственным из всех народов, населявших Эгейский мир в эпоху ранней бронзы, которому Удалось на рубеже III—II тыс. до н. э. преобразовать свою довольно-таки примитивную вполне неолитическую по своему облику культуру в настоящую цивилизацию с развитой индустрией бронзы, так на зываемыми «дворцами»,[6] лучшим флотом на всем тогдашнем Средиземноморье и письменностью, сначала иероглифической, а затем и фонетической (слоговой). В сущности, это была первая европейская цивилизация не только по своему географическому положению, но во многом также и по своей духовной наполненности, хотя сами минойцы были не греками и, видимо, даже не индоевропейцами, а подобно кикладцам и другим морским народам Эгеиды принадлежали к догреческому субстрату. Известный миф о похищении Зевсом финикийской царевны Европы, которую «царь богов», принявший образ быка, доставил морем на Крит, чтобы там без помех с ней соединиться, как мы видим, наполнен глубоким историческим смыслом. В этой красивой сказке прямо назван источник, откуда берет свое начало подлинный европеизм, и в то же время «засвидетельствовано» кровное родство этих первых европейцев с великой матерью всего человечества — Азией. Именно близость и постоянное влияние мира древневосточных цивилизаций, в то время находившегося в зените своей славы и могущества, в значительной мере предопределили особый путь Крита, оторвав его от основного массива древнейших земледельческих культур Юго-Восточной Европы и на несколько столетий сделав частью восточносредиземноморского культурного сообщества. Однако древневосточный мир не смог полностью ассимилировать и растворить в себе этот первый очаг европейской цивилизации. Подобно классической Греции в более позднее время, он, начиная уже с самого момента своего возникновения, выказал удивительную способность не только к усвоению идущих извне культурных импульсов, но и к сопротивлению чуждым влияниям, и к энергичному отстаиванию своей духовной самобытности.
Одним из главных симптомов, свидетельствующих о переходе минойского общества на стадию цивилизации, наряду с дворцами, иероглифическим письмом, высококачественным бронзовым оружием и т. п. может считаться профессиональное искусство очень высокого уровня, намного превышающего скромные достижения основных «художественных школ» эпохи неолита и ранней бронзы. Впервые это искусство объявило о себе настоящим взрывом своего живописного темперамента, воплотившимся в фантастическом многоцветии вазовых росписей, выполненных в так называемом «стиле Камарес» (XIX—XVII вв. до н. э.). После унылой цветовой монотонности большинства археологических культур III тыс. до н. э. это было настоящее пиршество блестящего колористического мастерства, вполне оправдывающее часто повторяющееся сравнение рождения критской цивилизации с утренней зарей или с весенним пробуждением природы.
5
Это название народа, населявшего Крит в самой отдаленной древности, обычно считается условным. Первооткрыватель минойской культуры А. Эванс образовал его от имени мифического критского царя Миноса. Известно, однако, что греки-дорийцы, завоевавшие остров в конце II тыс. до н. э., называли местное население «мнойя» или «мноиты», что фактически и есть «минойцы».
6
Мы сознательно употребляем здесь это «так называемые». В действительности, монументальные постройки, открытые в Кноссе, Фесте Маллии и других местах, не были царскими резиденциями, т. е. дворцами в обычном понимании этого слова. Скорее всего, они представляли собой святилища главных богов критского пантеона, хотя наряду с этим могли выполнять также и некоторые другие функции, наподобие шумерских или египетских храмов.