— Есть кто живой? — позвал я.
— Все живые, — отозвался из примыкающей защищенной комнаты тот самый, незнакомый мне боец. Я пополз туда, там сидело четверо наших, среди них Дорон.
— Коцюба, что нам делать? — спросил он. Хороший вопрос, если бы я еще знал на него ответ…
— Держитесь, — ответил я, — надолго их не хватит, надо продержаться, пока не подойдут наши.
Большого энтузиазма я на лицах не заметил, но и праздновать труса никто не сбирался, и то хлеб. Еще раз повторив просьбу держаться, направился в обратный путь. До третьего этажа оставалось полпролета, когда враги возобновили обстрел. Дом содрогнулся, я потерял равновесие, одна нога скользнула, и я упал ничком, сильно приложившись лицом о ступеньки. Кожа на лбу лопнула, хлынула кровь, заливая глаза. Я кое-как встал, вслепую преодолел оставшиеся ступеньки, и, выставив перед собой руку, осторожно пошел вперед. Потеряв ориентацию, я понял, что пошел мимо двери в защищенную комнату, лишь когда услышал за спиной крик Лираза: — Коцюба, назад!
Поздно. Я вышел в комнату, выходящую окнами во двор. Сквозь заливавшую глаза кровь я даже не увидел, а почувствовал солнечный свет, бьющий в окно, ощутил дуновение ветерка. В следующее мгновение раздался взрыв, меня отбросило назад в коридор и на этом все кончилось.
Превращенное в тюремную камеру бомбоубежище было просторным, жаловаться на тесноту не приходилось. Минимальные бытовые удобства мне обеспечили: поставили переносной биотуалет, бар с водой, горячей и холодной, снабдили чаем. По утрам неразговорчивый охранник менял в биотуалете бачок, приносил завтрак. Он же приносил обед и ужин. Под потолком все время горели лампы, о наступлении вечера я узнавал по изменению яркости этих ламп, «ночью» они горели вполнакала.
Раны мои понемногу заживали, думаю, что если бы мои тюремщики узнали, насколько быстро я поправляюсь, они бы ужесточили режим. Но я старательно имитировал беспомощность, ходил, держась за стеночку, кряхтя. Со стонами садился на сиденье биотуалета, все остальное время лежал. Те, кто наблюдал за мной через глазки видеокамер, не должны были ничего заподозрить.
Единственным событием, что хоть как-то скрашивало монотонное существование, были допросы. В первый раз, когда в комнату зашли сразу трое охранников, здоровые бугаи, я решил, что все, отбегался, сейчас поведут убивать. Один из них взял меня на прицел, остальные сноровисто заломали руки, надели наручники, и в таком виде препроводили меня наверх. Там, в одной из комнат оставшегося целым здания Форта, меня ждал Эран. Он сидел за столом, перед столом стоял табурет, на который меня и усадили.
— Ну что, Коцюба, как настроение? — приветствовал меня Эран. Я молчал, видя это, он продолжал: — не повесился еще? — Действительно, мне оставили шнурки, выдавали столовые приборы. Явно не боялись того, что я могу покончить с собой. А, может, и хотели, чтобы я на себя руки наложил, — он хоть слово произнес? — задал он вопрос одному из моих стражей.
— Нет, командир, молчит, — ответил страж, и спросил: — Может, пристрелить его?
— Зачем стрелять, он нам еще пригодится. Не зря же мы его в живых оставили, — Эран откинулся в кресле, и хихикнул, — Нет, куда же мы теперь без Коцюбы, без Коцюбы нам никуда. Ты, Коцюба, у нас теперь главный террорист, можно сказать, воплощение вселенского зла.
Он отхлебнул из стакана, затянулся сигаретой, выпуская дым мне в лицо, довольным голосом сказал:
— А ведь я говорил тебе, что пора взрослеть. Ведь говорил же! А ты не послушался, дурачок, начал с нами играть. Детям нельзя играть во взрослые игры, прилететь может по взрослому. Верно? — спрашивал он у стражей, стоящих у меня за спиной. Те ответили, похохатывая:
— Верно, командир, куда им против нас.
— Знаешь, почему ты главный террорист? — спросил он, и тут же, не дожидаясь моего ответа, объяснил, издевательским тоном, будто читая протокол: — ты, вместе с этим ментом, Данино, составил заговор с целью захвата власти в Республике. Тебя, отморозка, не устраивал ход событий, ты хотел войны, хотел столкнуть лбами Республику и Землю Отцов. Поэтому ты подложил бомбу в комнате, где заседал Комитет, и взорвал всех. После этого, ты решил расправиться с мешающими тебе оппозиционерами. Со своими головорезами, ты ворвался в дом уважаемого гражданина Республики, и убил его, и всех, кто находился в доме. И если бы тебя не остановили мы, успел бы натворить еще немало черных дел. Но тебе не повезло, и скоро мы тебя повесим, за бандитизм. Смотри! — Эран показал рукой в окно, и страж повернул мне голову в нужном направлении. Вровень с окном, на флагштоке по-прежнему развевался флаг Республики. — Это ненадолго, скоро там будет висеть наш флаг, а ваша Республика станет историей. Ты не знаешь, но как раз сегодня прошли выборы, завтра Алина Гофман передаст власть в руки новоизбранного Комитета. А тот, в свою очередь, примет решение о присоединении к Земле Отцов. Вот так, Коцюба.