— Было. Много лет назад.
Позже Закарий пришел к следующему выводу. Старик говорил о свободе, под которой понимал движение. В той комнате на столе стояла красивая овальная конструкция, состоящая из нескольких обручей, помещенных один внутри другого. Все их было три и крепились они по диаметру на одной спице. Каждый обруч пронизывал металлический шарик, служивший противовесом. В самом центре конструкции было помещено стилизованное изображение человеческой фигуры с разведенными в стороны руками и ногами — так, что они касались самого малого внутреннего обруча. Старик тронул пальцем шарик на внешней оси. Обруч завращался, приводя в движение соседние. Причем вращался он только вокруг своей оси, но и вокруг основания устройства. Получалось, что три обруча двигались во всех плоскостях. Неизменной оставалась лишь фигурка человека в центре.
— Perpetum mobile, — сказал старик. — Вечный двигатель. Он будет вращаться до тех пор, пока я его не остановлю, или сам он не сотрется в пыль. Иначе остановиться он не способен. Закарий как завороженный смотрел на человека в центре сферы.
— Чья-то воля приводит его в движение, — звучал отчужденно голос старика, — она же парализует его. Навсегда. Сам он не способен что-либо делать, кроме как вращаться. Секунду назад он был ничем, сейчас он движение, а еще через секунду, — старик резко остановил сферу, — он опять ничто. «Из праха ты выйдешь, в прах превратишься».
Пока фермер говорил, солнечный луч прокрался мимо занавесок и ласково тронул руки парнишки. У Закария сердце само чуть не остановилось. Что-то грозное, пугающе сложное и неотвратимое заворочалось внутри. Что-то, от чего нет спасения.
— Вижу, начинаешь понимать, — печально покивал старик, — Лучше раньше — успеешь свыкнуться.
Он достал из ящика флакончик с желтой жидкостью и прыснул ее в воздух, который сразу же наполнился пьяняще-сладким ароматом. Потом включил прямоугольный прибор, вынул из лежащей рядом стопки диск, вставил его в разъем и нажал зеленую кнопку. Комната наполнилась диссонирующими аккордами, набатом ритма и отрешенным голосом, который что-то пел о великой скорби. После музыки старик показывал Закарию разноцветные картинки с людьми, городами и видами природы. «Смотри, — говорил он, — обрати внимание на их лица, в особенности на глаза. Какие у них нежные лица. А какие одежды! А вот так выглядит чистая вода. И чистое небо, видишь какое оно голубое. А вот это деревья. Видишь? Они зеленые. Сейчас редко где встретишь деревце, и то, чахлое». Старик показывал мальчишке еще массу всяческих штуковин, о назначении которых оба могли лишь догадываться. Вот, например. Трубочки из бумаги, набитые сушеной листвой. Упакованы в коробочку. В каждой такой нераскрытой коробочке я находил по двадцать штук. Чуешь, как пахнет? Я пробовал жевать, но они ужасно горькие на вкус. Кстати, бумага весьма непрочный материал — чуть что, сразу распадается на составляющие. Обидно, что как раз из нее делали самые интересные вещи. У меня кое-что сохранилось. Закарий смотрел на клочки разрисованных бумажек и удивлялся: почему все это кажется таким привычным ему? Ему, все сознательные годы проведшему в стальных бункерах Города-крепости, напичканного электроникой. Он вырос в условиях сурового технологического быта, в обществе, где единственным развлечением является искусственное стимулирование сознания.
Постепенно Закарий вникал в назначение устройств, которыми управлял старик. Один раз фермер возился с разбрызгивателями, — те засорились, — и никак не мог заставить их вращаться. Три раза он разобрал и собрал устройство, перебрал каждую деталь, но ороситель не хотел двигаться.
— Что за ерунда, — растерянно бормотал старик, копаясь в бороде, — не пойму.
Закарий смиренно стоял в сторонке. Возня затянулась еще на час и, когда старик стал издавать рычащие звуки, паренек решился:
— Может, вы позволите…
— А?! Что ты там лопочешь, малый? — старик зыркнул на него раскрасневшимся глазом.
— Вы втулку не тем концом заправили. Поверните ее на 180 градусов по вертикали.
Фермер смотрел секунду-другую на то место, где стоял Закарий, громко руганулся, почесал за ухом, и проворчал:
— Детали на месте. Конструкция функционирует. Разберу-ка еще разок…
Закарий следил за каждым его движением, и когда старик последовал его совету, скромно потупил глаза. Фермер включил напор, и лопасти оросителя завертелись.
— Чтоб меня, столько времени угрохал, — беззлобно выпалил старик. Закарий почувствовал на себе взгляд, украдкой брошенный уходящим стариком. В другой раз фермер забыл включить морозильную камеру после замены реактора. Закарий выбрал удобный момент и одним щелчком доделал начатое, естественно так, чтобы фермер не заметил.