- Может, и расскажу, - ощетинился Ланской, начиная слегка выходить из себя, задетый тоном ставшего теперь ближе некуда друга, - пойдем, Мефодий, - устало сказал он, - уже вечереет, и я зверски проголодался, как и ты, наверное. Нам пока не следует проявлять свои эмоции на людях, для тебя лучше будет, чтобы я остался вашей милостью, а ты конюхом, но это только пока, чтобы Трегубовы ничего не заподозрили, - чуть помедлив, предложил Алексей, покосившись на друга. - Мне понятны твои чувства, но я должен разобраться в своих собственных.
Одевшись и сев на своих лошадей, молодые люди направились обратно в усадьбу. На конюшне их встретила дворовая челядь, передав Мефодию приказ Николая Карповича отправиться в хоромы и доложить барину, почему конюха с его милостью так долго не было.
Алексей успел умыться и переодеться к ужину, как в его дверь тихо постучала одна из служанок, любезно приглашая проследовать в столовую, где его уже заждались его дядюшка и все чинное семейство помещика Трегубова.
- Алексей Петрович, голубчик, наконец-то вы изволили почтить нас своим присутствием! – залебезил Трегубов. – Мы так проголодались с Павлом Сергеевичем, Натальей Дмитриевной и Антошей, что уже хотели нарушить этикет и приступить к ужину не дождавшись вас.
- Прошу меня простить, - выдавил Алексей, садясь за широкий стол, покосившись взглядом на стоявшего поодаль Мефодия.
Хозяин с семейством приступили к пышной трапезе, абсолютно не замечая конюха, желудок которого начало крутить узлом от голода. Он сглатывал слюну, стараясь не смотреть на яства, от которых ломился барский стол. Трегубов лишь надеялся, что допрос с пристрастием закончится быстро, и он не будет лицезреть разжиревшие морды своих «родственников» и отправится на кухню поесть.
- Ну-с, Мефодий, что так задержало тебя с его милостью? – спрашивал барин, начиная резать ножом приличный кусок жирной свинины и кладя себе в рот небольшой ломтик. - Платов мне доложил, что видел ваших лошадей, одежу, а вас самих словно след простыл. Он звал вас, звал, уже подумал, что с его милостью несчастный случай произошел, за нами вдогонку челядь послал.
- Его милость приказали мне с ним на противоположный берег наперегонки плыть, - смиренно отчеканил Мефодий, глядя мимо стола.
- Ну-с, и кто первым пришел? – поинтересовался помещик Трегубов, растянув сальные от жира губы в подобии улыбки.
- Они-с, - подражая манере барина и пресмыкавшегося перед ним приказчика Платова, ответил Мефодий, быстро глянув на Ланского.
Тот, прикрыв рот салфеткой, попытался скрыть улыбку.
Трегубов уже было хотел испросить разрешения удалиться, как Николай Карпович, засунув в свой рот пирожок с зайчатиной и запив его бокалом кларета, довольно откинулся на кресло, сцепив пухлые пальцы на внушительном пузце.
- Мы тут с Натальей Дмитриевной вдруг смекнули, что ты, Мефодий, уж больно долго в бобылях ходишь. У твоих сверстников уже по двое-трое ребятишек народилось, непорядок. Кто, как не барин должен заботиться о своем имуществе, вернее, об его количестве, включая крепостных? – рассуждал Николай Карпович, под мерный стук серебра об фарфор. – Найдем тебе бабёнку работящую да плодовитую, свадебку вам справим и уедем все вместе в Санкт-Петербург, поскольку имение его милостью Павлом Сергеевичем, считай, куплено.
От услышанных слов Ланской-младший чуть вилку серебряную в руке не погнул. Встретившись взглядом с Мефодием, Алексей понял, что обстоятельства начинают принимать крутой поворот, и нужно действовать быстро и более решительно. Но душу терзало еще что-то.
«Что это - ревность?! Собственнический инстинкт?! Сомнение?!» - спрашивал себя Алексей, представляя рядом с Мефодием крестьянскую девку невестой. Как она, раскинувшись перед его другом на широкой постели, предлагает ему отведать своих пышных форм и скрытых прелестей. Как Трегубов со стоном вспахивает ее жаркие бедра, и вот уже спустя время - они счастливое семейство с двумя-тремя отпрысками.
- Ступай, Мефодий, - милостиво велел Николай Карпович, вдосталь насладившись его очередным унижением и голодным взглядом, пока барин с семейством и их милостями трапезничать изволили. – Да проследи, чтобы к послезавтрашней охоте лошади и собаки были готовы. Предупреди лесничего и псаря, а оружием мы с Павлом Сергеевичем, Алексеем Петровичем и Антошей займемся сами.
- Будет исполнено, барин, - процедил Мефодий, мельком взглянув на все еще ошарашенного Алексея. Быстро покинув столовую, Трегубов еле сдержался, чтобы не выругаться и громко не хлопнуть дверью.
***
- Святые угодники, как же мне надоела их трескотня, услужливая лесть и напыщенность! И это целый божий день! Господь, дай мне сил пережить эту неделю! - еле сдерживаясь, молвил Павел Сергеевич. - Я уже и не рад, что пошел у тебя на поводу! – бросал он Алексею, меряя широкими шагами представленные хозяевами апартаменты.
- Нам нужно поговорить, - словно не слыша стенаний дяди, попросил Ланской-младший. – Не здесь, давай выйдем за ворота имения.
В вечернем небе ярко зажглись звезды, озаряя путникам дорогу до ворот усадьбы. Выйдя с огромного двора, Павел Сергеевич закурил тонкую сигару, предварительно захваченную с собой.
- О чем ты хотел со мной поговорить? – спросил он, чуть успокоившись, выдыхая сизый дым в вечернюю мглу.
- Я решился попросить тебя купить это имение по одной причине - из-за Мефодия, - начал Алексей.
- Это я уже понял, - снисходительно ответил дядя, - но среди Трегубовских крепостных ни его, ни матери не оказалось в списке, так ведь?
- И я хотел бы тебя попросить об еще одном одолжении, - продолжал Алексей, стараясь, чтобы в голосе звучала решительность, - узнать, существуют ли вольные на самом деле и, если это так, постараться их найти и отдать Мефодию с матерью.
Павел Сергеевич чуть было дымом сигарным не подавился.
- Ты хоть понимаешь, о чем просишь?! Представляешь, на что меня толкаешь?! Трегубов еще тот подлец, каких поискать надобно, но это дело весьма дурно пахнет! Ты хочешь чтобы я, дворянин, уважаемый человек, снизошел до ищейки и добыл для тебя подобную информацию?! – пытался застращать племянника Ланской-старший.
- Ну да, - нерешительно отвечал Алёша, видя со стороны Павла Сергеевича подобный натиск чуть ли не впервые в жизни, - я надеялся, ты мне поможешь.
Старший Ланской, мягко затянувшись сигарой, вгрызался взглядом в племянника, говорившего на полном серьезе. Он бы мог, конечно, все это провернуть, потому как, даже Алёше не было ведомо, что под личиной скромного картографа и исследователя новых и неоткрытых материков и земель скрывался политик, дипломат и тайный агент его императорского величества, коим некогда был и его старший брат Петр.
Ему не впервой было распутывать подобные дела и копаться в грязном белье знатных вельмож, различными способами вскрывая их тайники и добираясь до сути вещей. Не резон было привлекать к себе внимание, разоблачив малоизвестного уездного помещика. Но в голубых глазах племянника было столько решимости и скрытой мольбы, что у Павла Сергеевича просто не нашлось сил отказать.
Алёша так рано стал сиротой и был ему почти вместо сына. Жаль только, что у него, как и у покойного брата с женой, не нашлось достаточно времени для юноши. Служба отечеству, да еще под грифом "секретно" - миссия важная, требующая от человека стопроцентной отдачи. Павел Сергеевич потому и семью заводить не стал, не желая обрекать свою супругу и будущих детей на подобную участь.
- Зачем это тебе? - тихо спросил Павел Сергеевич, окончательно решив помочь племяннику. - Что такого в Мефодии, что ты готов рисковать своим и моим положением ради крепостного? - добавил он, бросая окурок на землю и приминая его каблуком сапога.
И, каким бы ни был ответ Алексея и результат проделанной операции, Ланской-старший пуще всего желал как можно скорее оставить это забытое богом имение и его чванливых и зажравшихся хозяев, избавив большую часть крепостных от их эгоистичного и жестокого общества.