Трегубова обуял столь жуткий ужас от осознания того, кому и что он только что бросил в лицо, что он уже хотел бухнуться Ланскому в ноги и просить прощения за глупые и непозволительные намеки в сторону его милости.
- Я завтра же утром еду в Петербург! – раздраженно бросил Алексей, всем своим видом давая понять, насколько он оскорблен. – Нет больше мочи терпеть здешнюю скуку и ваше утомительное общество! – процедил граф, глядя на съёжившегося Антошу, как на ничтожество. А юному помещику так и оставалось гадать, почему до сих пор его милость не обозвал Трегубова мерзавцем, не дал пощечину и не потребовал сатисфакции?
Оба не услышали, как в помещение тихо проник Мефодий и приставил к горлу Антона тщательно отточенный кованый гвоздь в палец толщиной.
- Добрейший всем вечерок, господа. Прошу хранить тишину и спокойствие, - процедил кузнец.
- Да как ты смеешь? – пискнул Антон, попытавшись вырваться. – Граф, позовите немедленно слуг!
- Ни звука, ваша милость, иначе вам придется долго объяснять Николаю Карповичу, почему у его отпрыска больше не будет детей, - выдавил Мефодий, быстро убрав острие гвоздя от дергающегося кадыка юного помещика и весьма ощутимо вдавив его в область паха.
- Чего тебе надобно, Мефодий? – придавая голосу встревоженных нот, а взгляду небывалого удивления, спросил Алексей.
- Хочу, чтобы юный барин отдал мне и матушке вольные, что его батюшка задолжал целых шесть годков, не говоря уже об оплате.
- Что ты мелешь? – прогнусавил Антон.
- Открой отцовский секретер и сам убедись, - вымолвил Мефодий, подталкивая юношу в сторону сейфа. – Давай, братец, окажи милость, будь мужиком.
- Что вы стоите? – не унимался Трегубов-младший, бросая взгляд на весьма подлинно опешившего Ланского. – Нас двое, а он всего один!
- Зато какой, - с придыханием шепнул конюх, прижимая тело тщедушного Антона еще ближе.
- Не трогай меня, дьявол! Я видел тебя на конюшне, чертов мужеложец! – тихо выкрикивал Антон, нехотя передвигаясь в сторону секретера.
- Ах, это, - сказал Мефодий, скабрезно улыбнувшись Ланскому, - поверь на слово, братишка, мне без разбора, чей зад подминать, - процедил он Антону на ухо, плотнее вжимаясь в его тушу, от чего тот опять противно пискнул, - давай, отпирай скорее, пока я тебя не оприходовал прямо здесь на отцовском столе при свидетелях.
Трегубов-младший, тихо скуля и жуя сопли, трясущимися руками стал отпирать секретер и шарить сперва взглядом, потом рукой в поисках необходимых бумаг.
- Вот они, - предположил Антон, протягивая стоявшему за его спиной Мефодию, чувствуя, как кованый гвоздь больно впивается в тело сквозь одёжу.
- Ваша милость, не сочтите за труд, убедитесь в подлинности, а то я тут малость Антошей занят, да и грамоту подзабыл.
Ланской подошел и, глядя ненавистным взглядом на Мефодия, с остервенением вырвал вольные из его рук.
- Ну, тише, тише, порвете еще, - мягко сетовал конюх, глядя на графа, как на капризного ребенка. – Для вас, господ, просто бумажка, а для меня вся жизнь.
- Это они, - процедил Ланской с высокомерием, - ты теперь отпустишь Антона Николаевича?
- Пожалуй, - ответил Мефодий, быстро выхватывая бумаги из рук графа и пряча их за пазуху. После чего оттолкнул от себя вспотевшего и трясущегося Трегубова и взял в захват его, Алексея.
- Будьте так любезны, граф, заберите у Антона ключи, - елейным голосом попросил кузнец.
- Немедленно отпусти меня, холоп! – зашипел Ланской, пытаясь вырваться. - Ты совершаешь огромную ошибку! Ты что, забыл, кто я?!
- Цыц, я сказал! Всем молчать! – рыкнул Мефодий, встряхивая Ланского и слегка вонзая острие гвоздя ему в подбородок. И этого было достаточно, чтобы побледневший Алексей почувствовал теплую струйку крови, побежавшую по шее в вырез рубашки.
Подтолкнув его милость к помещику, конюху удалось добиться ожидаемого результата. Тот забрал ключи из трясущихся рук Трегубова-младшего.
Продолжая удерживать юношу в таком положении с заточенным гвоздем у горла, он быстро стал оглядываться и заставлять Алексея вместе с ним пятиться к выходу.
- Слушай меня внимательно, Антоша, - цедил Мефодий, крепко прижимая к себе трясущегося графа, - я пока его милость с собой заберу в качестве гаранта. Вздумаешь кричать, тотчас же бросишь людей вдогонку или известишь батюшку, труп юного Ланского будет на твоей совести. - Да, ваша милость? – с сарказмом спросил конюх, потираясь о бедра Алексея. – Мефодий вам славно послужил, теперь уж и вы, будьте любезны, верните должок. Или, может, еще вашей голубой кровушки малость попускать?
- Антон Николаевич, умоляю, сделайте так, как он велит! - прохрипел Ланской, покрываясь крупной дрожью. - Не преследуйте нас! Мой дядюшка его все равно отыщет и насмерть запороть велит, ежели не вздернет на виселице прежде!
- Вы не в том положении, чтобы мне угрожать, - бросил Мефодий, подталкивая Алексея к выходу, - я запру тебя тут до утра, ключи оставлю в замке, - процедил он Антону, - кто-нибудь из слуг на заре тебя обязательно выпустит. Его милость я отпущу, как только буду уверен в своей безопасности. Помни, его жизнь в твоих руках.
Выйдя в безлюдный коридор и заперев кабинет на ключ, Мефодий быстро обернул к себе Алексея и страстно поцеловал.
- Кажись, получилось, - тихо прошептал он.
- Даже я от тебя такого не ожидал, - возмущенно молвил Ланской, следуя за своим другом к выходу, – взять и пустить мне кровь.
- Зато наш драгоценный Антоша остался невредим, хоть и напуган до усрачки, - в тон ему ответил Мефодий. – Пусть теперь отдувается перед батюшкой и его милостью. Вот потеха будет. Взглянуть бы одним глазком.
Оказавшись на ночном подворье, они побежали в сторону выездных ворот, где их ожидало четверо резвых жеребцов, а также камердинер его светлости Лука Парамонов и мать Мефодия Трина Егоровна.
Достав из кармана брюк белоснежный платок с вышивкой, Алексей стал промакивать шею, пытаясь стереть кровь. Вытирая на ходу кровавую струю, Алеша резко остановился, начиная шарить рукой по груди, животу, залезая ладонью в вырез сорочки до самого пояса брюк.
- Что? Что случилось? – спросил у него друг, быстро подбежавший к нему.
- Мой золотой империал, подарок матушки! – сокрушенно шептал Ланской, продолжая обыскивать свое тело на предмет пропажи. – Я потерял его, там, в кабинете, когда ты схватил меня!
- Я сейчас! – на полном серьезе бросил Трегубов, собираясь вернуться в усадьбу. И если его схватят, что ж, хоть матушке удастся обрести волю.
- Не смей! – твердо молвил Алексей, удерживая друга за руку. – Не стоит возвращаться. Видать, такова цена свободы. Бежим!
Глава 13
При ярком свете луны и звезд они добрались до того места, где было условлено.
- Сынок, Алексей Петрович! – радостно воскликнула Трина при виде чуток запыхавшихся молодых людей. – Ваша милость, у вас кровь! – заботливо добавила женщина, пытаясь предложить свою помощь.
- Пустое. Это сейчас не главное! – отмахнулся Ланской.
– Слава богу, у вас все получилось! – вздохнув с облегчением, вымолвил Парамонов. – Вот это его милость велели вам вручить, как только дело будет сделано. Но поспешим, господа! Скакать нам всю ночь придется, да единожды лошадей сменить! Мы с Триной Егоровной у границ Петербурга с вами распрощаемся, я намерен отвезти ее в ваш особняк, а вам двоим надобно будет ехать дальше. Зачем - узнаете из письма.
- Как ты, мама? – заботливо спросил Мефодий, крепко обнимая женщину. – Тебя барыня не хватилась?
- Я ей сонного зелья чуть больше обычного в чай плеснула, она без него не может. Думаю, до полудня отлеживаться будет.