— А так посидит до заката в колодках, получит плетей, и можете ехать на все четыре стороны. Подорожную вам выпишут. Я даже карету дам, все равно он долго не сможет сидеть в седле.
Князь повернулся, чтобы уйти, но на пути встал Рик:
— Я тоже виноват! Если его так накажут, то пусть и меня.
— Ты соображаешь, что говоришь? — потемнел лицом князь. — Мало того позора, еще хочешь?!
— Пусть! Если ты так — то пусть! Я могу хоть сейчас подписать отречение, я уже говорил! Если ты наказываешь Влада, то пусть так же накажут и меня.
Князь отодвинул сына с дороги, но не сделал и пары шагов, как его остановил звенящий от волнения голос:
— Если ты не отдашь такой приказ, я всем буду рассказывать, куда пропадал и что у меня под ожогом, — Рик задрал рукав, показывая скрытое шрамом клеймо. — Пусть позор! Но лучше так, чем предавать, как ты маму!
Славке показалось, что князь снова ударит сына. Ларс и Рик смотрели друг на друга в упор, и именно сейчас стало заметно, что они все-таки похожи.
— Пусть принесут колодки, — повернулся Ларс к Тимсу. Тот помялся мгновение, но потом все же выбежал со двора. — Не думал, что доживу до такого. И не надейся, что тебя пожалеют, прикажу — шкуру спустят.
Молодой ратник пришел в ужас, когда выяснилось, что он должен заковать наследника. Князь стоял тут же и холодно наблюдал за работой. У парня тряслись руки, и он нечаянно сильно придавил Рику щиколотку. Княжич дернулся, и ратник съежился от страха. Но Ларс продолжал молчать, и работу пришлось закончить.
Так же, не сказав ни слова, князь ушел, знаком приказав ведуну следовать за ним. Аскар, наблюдавший за всем издалека, постоял еще мгновение и тоже скрылся за постройками.
— Допрыгались, — Славка опустился на корточки, привалился спиной к стене конюшни.
Остальные тоже присели, только Лера предпочла не землю, а широкий пень, иссеченный ударами топора. Славка подумал, что на кухне придется обходиться имеющимися запасами дров — Аскар пришибет раба, если тот посмеет сюда сунуться. Хоть бы Талем смог принести обезболивающий отвар, все ребятам легче будет.
— Угу. А забавно получилось, верно? — Рик попытался изобразить свою обычную улыбочку, — в рабстве пронесло, а дома…
— Мог бы не влезать, — равнодушно заметил Влад.
Рик громко хмыкнул.
— А что, за Тимса же ты не заступился, — отозвался Влад уже более ехидным тоном.
— Аскар тогда был прав, — резко ответил княжич. — Тимс нарушил приказ.
— А ты? — тут же откликнулся Влад. — Чего в Росвел притащился?
Рик скорчил гримаску — пожать плечами в колодках оказалось затруднительно.
Славка вспомнил, какое было лицо у Тимса в первые дни после наказания и отчисления из сотни. Если для простого ратника колодки — позор, то что же это для княжеского сына? Ему вдруг стало стыдно перед Риком за те слова, которые они ему наговорили в замке. Какое имели право требовать идти против судьбы княжича? Почти без связи с предыдущими мыслями вспомнилось: Рик перестал упоминать святого Вакка, а ведь раньше с языка не сходило.
— Ужинать зовут, — появился через некоторое время Тимс. Он старательно отводил глаза от наказанных.
Антон нерешительно поднялся.
— Я не пойду, — отозвался Славка.
Больше никто не встал, и Антон, чуть помедлив, плюхнулся обратно. Тимс подождал, а потом тихонько ушел со двора.
Сидели долго. Солнце свалилось за крышу трактира, и потянуло вечерней прохладой. Влад уже и не пытался сохранить лицо, а кусал губы и чуть не плакал — так болели мышцы и ломило спину. Рик терпел, уставившись в землю. Славка только собрался сходить узнать, а что тут считается закатом, как торопливо вошел ведун. За ним семенил молодой ратник, тот самый, что заковывал в колодки. Первым делом он сбил их с княжича, и тот лег навзничь на землю, раскинув руки. Потом ратник так же торопливо освободил Влада и убрался со двора.
— Кто сечь будет? — спросил Рик, глядя в небо. На горизонте, обещая на завтра ветер, сходились перистые облака, красные от закатного солнца.
— Никто, — присел рядом с ним на землю Талем. — Князь отменил наказание.
Влад громко выдохнул.
— Ну надо же, — разве что ведун различил бы все оттенки в голосе Рика. Славка так и не понял, чего именно было больше — удивления, иронии, облегчения или чувства собственной правоты. — А ты?..
— Я больше не княжеский ведун, как то и было сказано.
Рик встревожено приподнялся на локте, и Талем добавил:
— Но и ты уже, по сути, не наследник, так что твоим учителем опальный ведун может остаться. Видишь ли, князь понимает, что вряд ли ты захочешь прислушиваться к словам специально приставленного человека. Так пусть хоть я как-то тебя сдерживаю, чем ты начнешь своевольничать. Вставайте и пойдем ужинать. Можете? Или нет, давайте-ка немного разомну. В этой процедуре нет ничего интересно, и все остальные могут отправляться в малый зал, — повернулся ведун к ребятам, и те послушались. Не только на княжича Талем имел влияние.
За ужином Рик так и не появился.
В Родоке пробыли целый день. Князь подчеркнуто не замечал ребят, зато с Риком разговаривал очень долго. Ребята слонялись как неприкаянные, тоже стараясь не попадаться на глаза Отину и его приближенным.
Влад нашел Леру за оградой деревушки. Плетень давно покосился и оставался скорее просто напоминанием о былых традициях, чем защитой от хищников. А тут еще вырос здоровущий дуб, напер корнями на хлипкое сооружение и совсем его повалил. Лера сидела на торчавшем из земли корне, спрятавшись от полуденного солнца в тень. Чуть дальше за оградой Маша разговаривала с деревенскими детьми, слишком маленькими, чтобы целыми днями крутиться по хозяйству. Они уже притащили показать ей щенят — недавно родившихся, с нераскрывшимися толком глазками — и что-то оживленно рассказывали.
— Можно? — Влад присел рядом, оперся спиной о широкий ствол.
Вся уверенность, с которой он искал Леру, слетела. А ведь казалось, что он, прошедший такой путь по землям княжеств и имевший любовницу старше себя, — уже не тот мальчик, которого охватывало волнение при одной мысли об обнаженной Лере. Влад казался себе совсем взрослым, особенно по сравнению с остальными мальчишками. А вот поди-ка, не знает, что сказать.
Он искоса посмотрел на девочку. Та сидела, запрокинув голову. Обещанный вчерашними облаками ветер качал ветки, и солнечные лучи прорывались сквозь листву, ложились золотистыми пятнышками на лицо, волосы. Светлая прядка зацепилась за шершавую кору и шевелилась от дуновения, словно легкая золотая змейка ползла вверх. Лера сегодня не заплела косы, а собрала волосы в хвост, совсем как одноклассницы там, дома.
— Вы на нас обиделись? Что мы всех бросили? — Влад сказал совсем не то, что хотел, и чуть с досады не дал себе по уху: «обиделись», как в детском саду за отнятую игрушку.
— Скорее — испугались, — Лера повела головой, отрывая прядку от дерева.
— Я про тебя все время помнил… Даже во сне видел. — То, что сон был Золотым, Влад договаривать не стал.
Лера помолчала, и потом, лишь из вежливости, сказала:
— Вот как.
— Я, даже если бы мы все вместе сбежали, все равно бы про тебя часто думал.
— Смотрите! — подбежала Маша, протянула в горсти несколько мелких ягод. Здешняя земляника была совсем не похожа на привычную дачную клубнику — толстобокую, алую. Девочка держала в на ладони ягоды, суховатые темно-красные с желтыми пупырышками на боках.
Он взял одну, надеясь, что Машка так быстрее уйдет. Ягода оказалась теплой и очень сладкой, словно солнце высушило весь сок и оставило только мякоть. Маша высыпала Лере на сомкнутые колени остатки земляники и убежала к детям прежде, чем подруга успела что-либо ей сказать.
Влад, обрадовавшись поводу, потянулся к коленям. Подцепил ягодки, словно бы случайно коснувшись девочки. Лера торопливо сгребла оставшиеся на широкий лопух и положила между ними. Повод пропал, и мальчик бросал ягоды в рот без особого удовольствия. Лера же, придирчиво выбирая самые темные, чуть улыбалась: