Без тени эмоций на лице, главарь подошел к матросу, того подняли на ноги. Цепко схватив его за подбородок, главарь посмотрел ему прямо в глаза.
- Слушай внимательно их разговоры. Каждый вечер будешь докладывать мне. Имя. Самое главное – я должен знать его имя. – Главарь отпустил матроса, тот торопливо закивал головой, словно преданная собачка.
Он не смотрел, как пленника вывели. Вернувшись на свое ложе, прикрыл глаза, о чем-то думая. Открыл, когда услышал шуршание бамбуковых занавесок на входе.
- Надеяться на эту гиену мы, конечно, не будем, - сказал вошедшему в комнату пирату, - и без него узнаем имя. Но лишние уши не помешают. Пусть следит за ними. Сейчас у меня обед и отдых. Через, - посмотрел на часы, - четыре часа приведешь мне пассажира. Как раз будет несколько часов побеседовать с ним перед ужином. Заодно определимся с их времяпрепровождением на ночь. Пока не поить и не кормить их.
Стоящий напротив него пират оскалил белоснежную улыбку.
Небольшой уютный номер окнами выходил в сад. Опьяняющий аромат роз, пионов и еще каких-то неизвестных ей цветов проникал в открытое окно. Истинный рай. Но и он для нее был сейчас адом. Потому что в нем не было его.
Джоанна вошла в номер и села на кровать. Заполнявший с ее слов карточку администратор этого мини-отеля сообщил, что представитель консульства будет с минуты на минуту, а пока она может пройти в номер, принять душ и немного отдохнуть. Но у нее не было ни сил, ни желания что-то делать сейчас. Сидя на кровати, она крутила на пальце обручальное кольцо и прислушивалась к своему сердцу. Оно упорно отказывалось верить в гибель Кристиана, вопреки фактам, вопреки здравому смыслу… Сухие буквы официальных списков уже фактически объявили его мертвым, но она знала, что не уедет отсюда, пока его не найдут. И вопреки всему она верила, что живым.
В дверь осторожно постучали, после ее «можно» в номер вошла женщина примерно ее возраста, закрыв дверь, подошла ближе и села в кресло у кровати.
- Оливия Кокс, секретарь консула, - представилась она и достала из сумки блокнот, - мадам Рокье, для начала мне нужны ваши максимальные данные, чтобы восстановить вам документы, необходимые для возвращения домой. Сразу скажу, что проживание здесь и обратный билет будут оплачены французским правительством. Но для начала… - секретарь достала телефон, - я понимаю, что вам хочется позвонить домой и успокоить родных.
Джоанна взяла протянутый ей телефон и вдруг, закрыв рот рукой, задрожала. Как… как сказать… Оливия быстро поднялась и направилась к столику, на котором стояли стаканы и графин с водой. Когда она вернулась к Джоанне и протянула ей стакан, та уже набирала на телефоне знакомый номер. После третьего гудка в трубке наступила тишина. Но Джоанна знала - это не сеть зависла и не срыв набора номера. Просто на том конце сейчас был человек, который и так все чувствовал…
- Его еще не нашли.
Саша в очередной раз избавила ее от необходимости говорить слова, что застревали в горле и отказывались произноситься, словно пока она не говорит их, надежда найти его живет.
- Нет.
- Где ты?
- На Мадагаскаре, отель «Махамбо».
- Мы с Дэймоном и Максом немедленно берем билеты и летим к тебе. Держись, максимум через сутки будем у тебя.
- Саша…
- Одно тебе скажу. Он жив. Я знаю.
Ничего не ответив, Джоанна выключила телефон и протянула его Оливии. Взяв у нее стакан, сделала несколько глотков.
- Вы готовы ответить на мои вопросы?
Джоанна подняла глаза на Оливию и кивнула.
Часов не было, и сколько прошло времени, они не знали. Короткий взгляд на матроса, когда того привели обратно. Тот то ли смирился, то ли еще что, но вдруг стал спокойнее себя вести, просто пристроился у противоположной стены и притих. Кровель на каком-то подсознательном уровне перешел в разговорах с пассажиром на общие фразы и полунамеки-полуслова. На удивление тот сразу все понял. Они вроде бы и говорили, но со стороны это были ничего особо не значащие слова, дежурные фразы, обмен мнениями о произошедшем крушении, о его причинах. Капитан рассказал о «Коста Эсмеральде», на которой он прослужил последние шесть лет, и которая фактически стала его вторым домом.
В редкие минут тишины, когда каждый думал о своем, капитан бросал взгляды в сторону Кристиана, понимая, что из них троих именно он станет козырной картой, которую разыграют пираты. С него взять было почти нечего, просто работяга, чуть ли не всю жизнь проводящий в рейсах. Ни дома, ни семьи. Одинокий морской волк. А вот пассажир был явно не из простых. Его имя Кровелю ничего не говорило, но на всякий случай, опять же где-то на подсознании, он не произносил его вслух. К тому же не мог не заметить, что и сам пассажир ничего не рассказывает о себе, значит, имеет на то причины.
Сам же Кристиан даже не догадывался, насколько синхронны его с капитаном мысли. Он тоже понимал, что рано или поздно пираты поймут, что из них троих шансы получить более-менее приличный куш у них именно с ним. Тут он видел два варианта развития событий. То, что матрос тот еще представитель кошкообразных, а конкретно гиен, он понял сразу. Готового предать и продать он научился определять давно. И сейчас пытался понять, чем тот уже мог подставить его. Имени его он не знал, разве что мог видеть на корабле, ну и сделать выводы.
Имя… Все упирается в то, знают пираты или нет его имя. Чтобы требовать выкуп, надо знать – к кому обращаться. Тут Кристиан сразу для себя решил, что не позволит шантажировать свою семью. Но для того, чтобы определить тактику поведения с пиратами, у него было пока слишком мало исходных.
Когда в очередной раз скрипнула дверь, он сразу почувствовал, что скоро этих самых исходных у него станет более чем достаточно. И он не ошибся.
Едва за пассажиром захлопнулась дверь, Кровель молча посмотрел на матроса. Тот отвернулся от него и, свернувшись калачиком, лег прямо на землю лицом к стене.
Главарь молча поднял голову, когда бамбуковые занавески впустили в комнату того, кто должен был обеспечить ему кругленькую сумму с несколькими нулями. Несколько минут он изучал стоящего перед ним среднего роста мужчину лет сорока-сорока пяти, крепкого, всем своим видом показывавшего принадлежность к определенному кругу.
Мамбу, так звали главаря, уже давно определил для себя три типа богачей.
Первый – трусливые папики, основу состояния которых составляло наворованное и прибранное к рукам чужое добро, ни цента честно заработанных денег. Они дрожали за каждую монету, не желая расставаться даже с одним евро или долларом. Но стоило просто сломать им пару пальцев или на их глазах стегануть воздух размоченным в соли прутом, как они тут же подписывали все, что им подсунут, не читая.
Второй – среднего или старшего возраста бизнесмены, кровью и потом заработавшие каждую монету, не спавшие ночами, круглые сутки проводившие на работе, начавшие обычными клерками или основавшие свои империи с нуля. Но и к ним найти подход было проще простого, слишком холеные, слишком нежные, они не выносили самого слова «боль», как люди деловые, предпочитая сразу по-хорошему лучше расстаться с деньгами, чем подвергать свое тело чему-либо более значительному, чем солнечный ожог.