Но Пашка мой энтузиазм не оценил.
— Не страховой случай, Насть, — покачал он головой, — за рулем же был я.
Фыркнула, вложив туда все свое отношение к Еноту. Надо же, как пустить неопытного парня за руль, так пожалуйста! А как соврать страховой, так совесть взыграла! Между прочим, сам дает машину кому ни попадя! Неужели не боялся? Странность ситуации в моем понимании превышала все допустимые пределы.
— А если поискать СТО, где отремонтируют подешевле? Расценки сравнить, может, что-то самим сделать, запчасти поискать? — попыталась еще раз, надеясь непонятно на что.
Но Пашка, резко развернувшись и оперевшись ладонями на стол, вдруг рявкнул так, что я чуть не подскочила, опешив в очередной раз и от реакции парня, и от информации.
— Да какое СТО, Насть? Какие запчасти? Ты правда такая наивная и не понимаешь? Я должен Еноту ровно десять тысяч долларов! Он меня заставил написать расписку там же! И свидетелей оказалось, поверь, достаточно, чтобы ее нельзя было оспорить ни в одном суде!
— Да как ты мог это подписать, Пашка? — отмерла через минуту, не меньше, я, вскочив следом. — Откуда ты вообще знаешь, что он не соврал? И кто из нас наивный дурак после этого?
Пашка сопел, набычившись. Мы смотрели друг другу в глаза, словно от этого зависел исход целой войны, а не простого разговора, а меня вдруг озарило еще раз. Ведь действительно…слишком нелогичными были поступки Пашки…
— Ты был пьян, да? — получилось сипло, но голос не слушался. Слишком ожесточенно во мне боролись неверие и потрясение от того, что это могло оказаться правдой…А следом за потрясением шли разочарование, отвращение и какая-то брезгливость, отражаясь на лице слишком красноречиво, чтобы не заметить.
И от Пашки это не укрылось.
— Подумаешь, выпил! — взорвался он, не выдержав моего молчаливого осуждения. — Это что, преступление? Между прочим, я уже давно совершеннолетний, в чем проблема? Снова будешь читать нотации? Ты мне не мать, так что не надо стараться!
— Проблема? В чем проблема? — недоверчиво начала я, стараясь не сорваться на крик. — С головой у тебя проблема, Паш! Совсем допился? Соображать перестал? Ты умудрился набухаться, сесть пьяным за руль и разбить чужую машину! Еще и подписать бумажку на огромный долг!
Пашка подавленно молчал, продолжая злиться, но я не собиралась больше церемониться.
— И что теперь? Отсиживаешься дома? А Вовка пытается найти деньги?
Теперь, в целом, стало понятно общение Енота с Вовкой…но вот только откуда столько взаимной «любви» при этом?
— Он сам вызвался помочь, я никого не заставлял!
— Да что ты говоришь? — с сарказмом протянула я, раздраженно откинув назад выбившиеся из свободно заплетенной косы волосы. — Какое удобное оправдание! Куда проще сидеть на жопе ровно, великодушно позволяя решать другим свои проблемы!
— А где я найду такие деньги? Я не миллионер! Мне даже кредит не дадут, потому что я нищий студент без работы!
— Так найди работу! Сделай хоть что-нибудь! В конце концов, хотя бы сознайся родителям!
— Я не могу!
— А Вовка может? Он какой-то особенный что ли? — рассмеялась я так издевательски, что Пашка отчетливо скрипнул зубами от бешенства.
Но промолчал. Чего я делать точно не собиралась.
Честно говоря, если бы не стол между нами, не знаю, что бы было. Хотелось задушить этого придурка голыми руками. Вовка целыми днями носился поди, как ошпаренный, пытаясь найти деньги, а этот дебил свято уверен, что так и надо! Тоже мне, небритая принцесса!
— В конце концов, почки у вас стоят одинаково, если уж на то пошло, — судя по лицу Пашки, такого членовредительства он от меня не ожидал. А я вспомнила еще одно, — или ты надеешься, что он продаст мотоцикл?
— Не продаст, — выдавил бывший друг, складывая на груди руки, — отказался продавать.
— И правильно сделал! С чего вдруг? — кивнула я, повторяя позу парня. — В конце концов, это не он гоняет, нажравшись дешевых коктейлей, по ночному городу!
— Ты не понимаешь!
— Не понимаю, ты прав, — развела я руками, хмыкнув, — я вообще тебя последние месяцы не понимаю! В тебя будто вселился другой человек! Мой лучший друг Пашка никогда бы такого не сделал! А уж если бы сделал, то точно придумал бы, как исправить! Нашел бы способ! Альтернативу!
— Я и нашел ее! Нашел! — выкрикнул парень так громко, что я осеклась. С недоверием уставилась на него, тяжело дышащего, взмокшего, озлобленного. Чувствуя, как неожиданно засосало под ложечкой.
— Серьезно? — переспросила, не уверенная, что мне не послышалось. Ведь если так, то в чем проблема теперь? И почему не сказал раньше?
И от этого стало совсем не по себе.
— Ту вечеринку, куда вы так не вовремя заявились, устроил я! И только с одной целью, — Вовка с трудом сглотнул, а потом, схватив продолжавший одиноко стоять на столе стакан, допил залпом оставшуюся в нем воду, — уговорить Енота дать мне отсрочку. Я хотел потянуть время, а там бы что-нибудь наверняка придумал. А он… он сказал, что ему не нужны деньги…
Пауза, а я готова взвыть. Я не обольщалась насчет урода Борщевского, ничего хорошего он придумать не мог. Но тяжелое молчание Пашки доводило до истерики, превращая ожидание в пытку.
— Пашка, твою мать, не томи! — не выдерживаю первой, а парень отводит глаза, продолжая сжимать стакан в руках.
— Он хочет тебя, Насть, — пауза, в течение которой я пытаюсь осознать услышанное. Но в голове начинает шуметь, а слова Пашки доносятся словно сквозь вату, — точнее, твои фото. Он готов обменять расписку с долгом на десять твоих фотографий.
Я шокирована?
Нет. Я в полном ауте. И это именно в тот момент, когда мне почти удалось поверить, что теперь Борщевский от меня отстал и больше не сможет преследовать! Что теперь меня есть кому защитить! И лишь в очередной раз убедилась, насколько хитер и изворотлив бывший одноклассник. И что не перед чем не остановится, чтобы получить свое…
Что ж, теперь понятно, зачем ему был нужен Пашка…
И то, зачем он позволил пьяному парню сесть за руль своей дорогой машины…
Звиздец…
Хотя…слабая надежда трепыхнулась где-то на периферии, заставив разлепить пересохшие враз губы.
— Просто фотографии? Зачем? — тихо, почти шепотом, но в квартире так тихо, что слышно тиканье часов в большой комнате, — неужели больше любоваться не на кого?
— Не просто, Насть, — Паша так и не поднял глаза, нервно переступив с ноги на ногу, — он хочет обнаженные фото… Чтобы все было видно… И обязательно в разных ракурсах…
Я начала задыхаться. Хватала воздух открытым ртом, прижав ладони к шее, и чувствовала, как начинает темнеть в глазах…
Это было слишком страшно, чтобы оказаться правдой… слишком…
— Либо это, либо он подаст на меня в суд, — добавил парень, продолжая мучить несчастный стакан, — а это будет настоящий кошмар.
— То есть это — ненастоящий? — потрясенно прошептала я, не оценив приоритеты друга.
— Половина квартиры оформлена на меня. И мама, — он снова с трудом сглотнул, — мама не должна узнать. Она в больнице с угрозой выкидыша. Суд ее добьет окончательно…
Мне казалось, что я тону в чем-то вязком, захлебываясь на редкость гадливой жижей. Как такое могло случиться? Как я вообще оказалась втянута во все это? Неужели вся моя вина в том, что я родилась в одном городе с Енотом? Или в том, что не остановила Пашку вовремя, полностью забыв о нем, когда влюбилась в его брата? Но что это за жизнь, в которой я должна контролировать взрослых самостоятельных людей в их поступках и решениях? Что за детский сад с группой особо одаренных?
Вот только реальность сложилась именно так. Собрав воедино несколько людей и обстоятельств. И наплевать, что участие принимали не все… Расплата настигла почему-то коллективно.
Я молчала, впав в какой-то своеобразный транс. Покачиваясь с пятки на носок и обратно, уставившись в одну точку — на маленький скол в уголке стола. Пытаясь собрать разбегающиеся муравьями мысли и избавиться от тошнотворного чувства безысходности внутри. Но ничего не получалось. О том, чтобы выполнить требование Енота, даже думать не хотела. Это было абсолютно неприемлемо. Понимание того, что эти фото станут прямым билетом в его постель на неопределенное время, пришло едва ли не быстрее, чем замолчал Пашка. Но осознание последствий для тети Светы…