А то, что её терзают тяжёлые мысли, было заметно. Она вся словно поникла, отгородилась стеной от всего мира. Все ответы в одно-два слова, всё время сосредоточенна. Уставится в эти свои цифры и пойди, разбери, что там у неё в голове. Все чаще поглядывает на календарь, такое чувство, что какая-то дата приближается.
Я всё проверил, среди близких ей людей и в её старой семье ни дней рождений, ни дней смерти в ближайшее время ни у кого не было. Что тогда? Подруге рожать ещё не скоро. Что она там наметила? Хочется подойти, схватить и вытрясти всю подноготную. Но сдерживаюсь, до скрипа стиснул зубы и не даю себе сорваться. Хватит. Уже наговорил лишнего и руки распустил.
Сложно понять, почему в её присутствии всегда легко подавляемые эмоции выплёскиваются огненной лавой. Притом, что надо отдать ей должное, она не провоцирует, не истерит, не привлекает внимание. Старается быть в стороне. И это выбешивает.
Именно то, что она меня воспринимает, как неизбежное зло в своей жизни. Как ливень летом или снегопад зимой. Для меня происходящее со мной странно и непонятно, потому что самому мне до баб дела никогда не было. Пока время не пришло, они нужны для мужской разрядки. Настанет момент, для продолжения рода, рождения ребенка. А вот эти все нравится - не нравится, я в жизни не понимал.
Однажды я спросил деда, почему он до сих пор не заключил договор на брак с другим родом, хотя предложения были, как я знал. У того же друга отца было три дочери, и он не раз предлагал, и настойчиво предлагал породниться.
- Придёт время, и ты мне ещё спасибо скажешь за это. Поверь, если сердце молчит, толку от такой жены не будет. - Говорил дед.
- Причём тут сердце? Здоровая баба нужна и правильно воспитанная. Чтоб родила, и под ногами не путалась. - Самоуверенно отвечал я.
- Какое родила? Тебя ж воротить от неё будет. Смотри даже у собак, не всё так просто. То сучка нос воротит, то кобель отворачивается. А тут не собака, тут родной внук! А для детей страсть нужна. Тогда и правнуки будут сильные и крепкие. - Дед трепал загривок одного из своих алабаев. - Вот встретишь свою девочку, а на тебе договор весит, да ты ж бедную невесту возненавидишь, хоть она и не причём. Так и не дождусь я правнуков. А я старый стал, сентиментальный. Хочу с правнуком ему первого пса выбрать. Или с правнучкой. Девочки они ласковые, а с женихами ты сам разберёшься.
Я тогда только фыркнул, что и правда, стареет дед. А теперь понимал, что он мне хотел сказать.
Кира будила во мне эмоции и желания, которых я в себе даже не подозревал. Мне всегда было всё равно, как живёт и чем занимается баба, с которой я получил разрядку. Чистое удовлетворение потребностей, для этого даже ложиться в одну постель не нужно. Ещё не хватало, об шалаву всем телом тереться.
Но Киру я хотел присвоить. И после того грёбанного ужина, я сам себе откровенно признался, что бесит меня то, что она меня признавать своим мужчиной и хозяином не хочет и не собирается. А я хотел. Хотел её всю и без исключений. С её умом, душой и телом. Хотел, чтобы башню у неё рвало так же, как и у меня. А не вот этот высокомерно-презрительный взгляд, как на кусок тухлого мяса.
Может если бы я ту дуру пресанул, чтоб прям там, на балконе призналась, что всё наврала, Кира не смотрела бы, как на лужу посреди дороги. Мол, и перейти надо и пачкаться не хочется. Вот совсем уже крыша подтекает, если я всерьёз размышляю, надо ли было шмару пресануть, чтобы доказать девчонке, которой я вот на хрен не сдался, что у меня с этой шалавой ничего не было уже долгое время! А Кире не был интересен ни я сам, ни мои бабки...
Встал под холодный душ, надеясь хоть так прояснить голову и взбодриться. А холодный рассудок мне не помешает. Надо поговорить с Кирой. Объяснить, что те слова, вырвались со злобы. Что принуждать или покупать я её не собираюсь. Что хочу по-другому, что бы сама...
Главное, чтоб она в тот момент про синяки, мною оставленные, не вспомнила. Но должна же понимать, она же умненькая! Вспылил, не рассчитал сил. Она тоже, вон как вскинулась, когда я её этот, ладинец, тронул. Когтями мне кожу на запястье продрала. Не хочу, чтобы она боялась, чтобы в себе замыкалась, вечно ожидая удара.
Спустился на кухню. Кофе придется делать себе самому. С того вечера, Кира перестала готовить. Вообще. А я привык за три недели спускаться к завтраку. И ужинать дома. Нет, всё же эту войну миров пора прекращать.
Полдня наблюдаю за ней, не сводя глаз. Красивая она. И такая... Как любимые матерью лилии. Опять ловлю взгляд на календарь. И эта морщинка между бровями, что становится всё чётче, когда она закапывается в бумаги. Ей что-то сильно не нравится. Очень сильно, но молчит. Со мной разговаривать не желает.