– Нет больше фирмы и не будет.
– Как не будет? – сидела на скамейке, прижимала к носу кусок льда, замотанный в платок, который Лиля утащила из ведерка для шампанского.
– Так не будет. Жаров просто разорит ее, обанкротит или продаст, так папа сказал. Он как опустошитель, находит слабое место, копает, собирает информацию, а потом рвет на части. Ничего личного, только бизнес и деньги.
– Но…как же люди, сотрудники, ты ведь тоже работаешь в этой фирме?
– Регина, это игры взрослых мужчин, лучше не лезть туда, себе дороже.
– Поэтому твой папа и уехал?
– И так сказала лишнего, прощай, Регина.
– Постой, кто он вообще? Откуда взялся?
– Не знаю, уже и неважно. Но он очень опасный человек.
Лиля тогда ушла, а я еще долго сидела, слушая гул голосов, музыку, смех и веселье, которое происходило в день юбилея фирмы, которой осталось существовать совсем немного. Сотрудники праздновали начало конца, поднимали бокалы и говорили тосты о процветании, которого не будет.
Мой мир рушился так же.
Ничего больше не будет как прежде.
Я так привыкла к той боли, что пропитала всю меня за несколько дней, что мы с ней, наверное, стали подругами. Слез уже нет, как и сил встать и уехать домой.
Чувствую на себе взгляд. Знаю чей. Пальцы начинают дрожать, легкие наполняются горячим кислородом.
– Простынешь.
Голос бьет по нервам, я должна спросить. Задать один вопрос.
– Скажи почему?
Оборачиваюсь, Матвей в двух метрах от меня, руки в карманах брюк, расслаблен, в глазах блеск. Он немного пьян.
– Что «почему», царица? – ему весело.
– Почему ты так со мной?
– Ты ведь сама этого хотела?
– Нет, я хотела другого.
– А получила, что заслужила. Ведь так всегда? Мы получаем то, что заслужили. Твои желания были изначально неправильные. Как, ты думала, отреагирует взрослый мужчина, когда рядом постоянно крутится девчонка, предлагая себя ему?
– Но… я не предлагала. Я… – Хотела сказать «любила», но вовремя остановилась.
Он говорит вроде обидные слова, топчем, унижает, закапывая меня еще глубже в могилу своей нелюбви.
– Тогда за что? Что я сделала плохого? Я ведь люблю тебя.
Сказала, а сама испугалась этих слов.
Слезы все-таки потекли по щекам. Кусаю губы, смотрю в красивые и такие холодные глаза мужчины, а в них нет ничего, чтобы дало мне надежду на будущее.
Матвей смотрит долго, но продолжает молчать. Если он сейчас развернется и уйдет, я буду окончательно раздавлена.
– Это твои проблемы.
Он ушел.
Так просто.
Оставив меня одну, жалкую, зареванную, со своей ненужной ему любовью. Там есть другая девушка, которая тоже любит, она интересней.
– Не плачь, милая, все будет хорошо.
Воспоминания вечера накрыли снова, как бы я их от себя ни гнала. Отец обнимает меня, гладит по голове.
– Через пять часов самолет, ты собралась?
– Я не хочу никуда ехать, я не могу бросить тебя в такое время.
– Можешь и поедешь, мы с бабулей приедем позже, навестим вас. Хорошо, что ее счета не арестовали, хотя с нашим домом и квартирой придется проститься. Твой папа не совсем доверчивый олух, чтоб хранить все яйца в одной корзине.
– Но… я не могу… я хочу быть рядом с тобой. Хочу помочь, да и бабуля требует присмотра.
– Ты всегда рядом, но надо уехать. Завтра вернется ее компаньонка, она будет не одна, я сам буду жить здесь.
Понимаю, что отец прав, уехать на несколько месяцев до начала учебы – это лучшее решение. Здесь, в этом доме, где еще так свежи воспоминания о соседе, сейчас находиться невыносимо.
– Хорошо, но к сентябрю я вернусь.
– Конечно, милая.
Мы так и стоим, обнявшись посередине темной кухни, сами не зная, что я вернусь совсем нескоро.
И вернусь не одна.
Через много лет случайное знакомство вновь сведет меня с человеком, чья нелюбовь сделала сильнее.
И теперь уже Жарову не хватит жизни, чтобы заплатить по счетам.
Конец