Палец несколько раз порывался нажать кнопку отбоя, но что-то меня останавливало. Головой понимала, что еще чуть-чуть, и я услышу финальные аккорды. Воображение подкидывало болезненные картинки, слёзы катились градом, а я просто стояла и слушала. Слушала, как любимый мужчина бешено трахает другую, и, все так же, не дышала.
Лёгкие жгло огнем, всхлип вперемешку с криком рвался наружу, и мне пришлось закрыть плотно рот ладонью.
Сейчас…еще каких-то пару секунд и я умру…
В один миг меня затопила ненависть, я отбросила руку от своего рта, утёрла слёзы и гневно прошипела в трубку:
— Ты пожалеешь, Князев! Клянусь, однажды тебе будет так же больно!
Сотовый полетел в дверь гардеробной и с громким хрустом осыпался на пол.
Я съехала по стене, поджала под себя ноги, впилась пальцами в волосы и заверещала.
Этот звук отбился от каждого угла и нарушил ночную тишину во всем доме.
Дверь в мою комнату с грохотом распахнулась, грузные шаги послышались совсем близко, а потом крепкие руки на плечах.
— Тина, доченька, что с тобой? — Отец обеспокоенно тряс меня, а я не могла перестать орать. Он лупил меня по щекам, но ничего не помогало. — Очнись! Слышишь меня, Тина? Успокойся!!!
— Паааааа аапппааа… — я заикалась, слёзы противным комом перекрыли горло, и дышать становилось всё труднее и труднее.
— ЭЛЬВИРА!!!!!!!!!!!!! — заорал отец, и через пару секунд в комнату влетела мама.
— Вить, что случилось? — бегло окинула маму взглядом. Она наспех подвязывала халат, глаза метались по комнате.
— Эля, вызывай скорую. Я ничего не понимаю. Она не успокаивается.
Папа с силой поднял меня с пола и перенес на кровать.
Я свернулась калачиком, закусила подушку зубами и завыла.
Пока родители пытались понять, что со мной произошло, я прокручивала в голове снова и снова эти звуки… Они въелись в память, заслонили собой все мысли и нескончаемым потоком вертелись вокруг, окутывая леденящими щупальцами. Мне казалось, что я насквозь пропиталась ими. Что больше я никогда не смогу услышать ничего. Только эти стоны… Громкие, протяжные… Стоны, хозяйка которых получала непревзойденное удовольствие, а глупая и ненужная Тина, медленно погибала на другом конце провода.
Отец вышел из комнаты, а мама продолжала поглаживать меня по спине и тихонько всхлипывать.
— Доченька, ну я прошу тебя, родная… успокойся. — А я и рада бы, да только не могу. Не контролирую себя, и от этого становится страшно.
Когда-то я читала, что можно умереть от непрекращающегося смеха, а как быть со слезами? Можно выплакать столько, что с солёной водой уйдет и жизнь?
Мне показалось, что можно…
Я потеряла счёт времени. Отдаленно слышались отголоски ругни и споров.
Голос отца, голос брата, а спустя время ко мне в комнату вошел мужчина.
— Эльвира Сергеевна, будьте добры, оставьте нас с Кристиной одних. — Мама нехотя подчинилась просьбе и вышла. — Кристина, позволь я сделаю тебе один укол, а после мы немного поговорим.
Голос этого человека обволакивал меня, будто облако. Он успокаивал, убаюкивал, и наверно, лишь, поэтому я медленно повернулась и протянула ему руку.
Никогда не любила всё, что связано с больницей, особенно иглы, а сейчас … сейчас мне было всё равно.
Я не почувствовала ни прикосновения его пальцев, ни мокрой ваты, ни иголки, вонзающейся мне в вену.
Смотрела в потолок, откинувшись спиной на кровать, а слёзы продолжали стекать по моим вискам.
Мужчина согнул мою руку и попросил придержать вату. Не уверенна, что правильно, но выполнила. Просто прижала к себе руку, и продолжала пялиться в потолок.
— Кристина… ты очень напугала своих родных. Позволь спросить, что привело тебя в такое состояние?
— Ничего… — ответила тише, чем хотелось, только сейчас заметив, что сил почти не осталось.
— Хорошо. Сейчас подействует успокоительное, ты немного отдохнешь, а завтра я попрошу тебя приехать ко мне.
— К Вам? В больницу? — Усмехнулась его словам. Ну конечно в больницу. Как бы папочка на фоне стресса от моих визгов, не упёк меня в дурку.
— Не совсем… Это частный кабинет, который я использую для общения с пац… со знакомыми.
Угу… — Еще с друзьями скажи. Пациенты! Называй вещи своими именами, чего уж…
— Хорошо… — отвернулась к окну, поджала ноги и уткнулась в подушку лицом.
Пусть что хотят, то и делают со мной.
Не знаю, что этот гипократник мне вколол, но эта дрянь не подействовала.
Остаток ночи провела в метаниях по комнате.
В голове, как яркими вспышками, взрывались картинки одна хуже другой.