Она сказала с невеселой улыбкой:
— Тебя больше устраивает, когда твои убийцы оказываются умнее?
Он улыбнулся в ответ:
— Даже если преступник глуп, все равно это перемена обстановки по сравнению с бумажной волокитой за письменным столом.
— Господи! — вздрогнула Бетт.
Звонил телефон, и он бросился к нему.
— Это Колин, сержант. Все в порядке. Появился четверть часа назад. Мы все подготовили. Дэн получил ордер на арест и вместе с Кетелли едет к вам.
Бен надел плащ и шляпу, поцеловал Бетт. Она наблюдала из окна, как муж садится в машину, как отъезжает. Ее безмерно радовало, что он такой как есть, что его огорчают вещи, которые он обязан делать. Надеялась, что годы никогда не притупят его чуткости, верила — никогда он не станет вести себя пренебрежительно, грубо с людьми, которых задерживает.
Ли Бронсон вернулся домой в пятницу вечером — в четверть восьмого. Уехал сразу же после похорон и сквозь серую пелену дождя добрался до Хэнкока. Чувствовал себя как побитый: обливаясь слезами, все присутствовавшие обдавали его ледяным холодом. Для них он был обманщик, который увез очаровательную детку, их единственную детку, в далекий город и своим невниманием, пренебрежением довел ее до смерти. Не обмолвились с ним ни единым словечком ни родственники, ни подружки детства. Так и простоял в стороне как прокаженный.
Когда гроб опускали в сырую октябрьскую землю, он все еще не мог поверить в случившееся. Вспоминал, как она любила солнечное тепло, как наслаждалась горячими лучами, ласкавшими ее красивое тело.
Никто его не удерживал, когда собрался домой.
После нее осталась пустота в полном смысле слова. Когда с разрешения полиции явились родители, чтобы забрать ее личные вещи, они устроили такую ужасную сцену, что ему хотелось повернуться и уйти. Взяли все, что ей когда-то принадлежало, и кое-что из непринадлежавшего, например, маленький радиоприемник, подаренный ему женой, даже настольную лампу, входившую в арендуемую обстановку. Он и не пытался протестовать.
Прохаживаясь по тихим, опустевшим комнатам, он раздумывал, сколько понадобится времени, чтобы уложить вещи, и что нужно взять. Пара чемоданов и ящик для бумаг и книг — этого вполне достаточно.
Ли невероятно удивился, когда зазвонил телефон, и дождался пятого звонка, прежде чем поднять трубку. Наверно, какой-нибудь настырный репортер.
— Да, — произнес он с опаской.
— Ли, это Хогтон. Я думал о понедельнике. Вы будете на своих уроках?
— Я… не знаю.
— Первый день окажется нелегким. Но у этих малолетних негодников короткая память.
— Я подумал, доктор, что мне следует на время уехать.
— Понятно.
— Мне не хотелось бы вас разочаровывать.
— Дорогой юный друг, я разочаровываюсь в человечестве в течение всей своей жизни. Хочу обратить ваше внимание на две вещи. Во-первых, на ваш бесславный результат в нашей последней шахматной партии. Во-вторых, что будет с некоей Джилл Гроссман, этим одаренным ребенком, который так нуждается в руководстве?
— Но я…
— И подумайте о своих несмышленышах, которые наверняка проиграют все важные соревнования, если вас не будет рядом и вы не подскажете, как им распорядиться своими мускулами. Итак, в понедельник жду вас, мистер Бронсон. Это приказ.
Раздались гудки отбоя. Ли постоял, держа в руках трубку. Потом осторожно положил ее. И неожиданно улыбнулся.
В пятницу вечером в тридцать пять минут девятого Пол Вэрни услышал в коридоре шаги, и сразу же в его дверь резко постучали. Вернувшись к себе, он не поднимался с глубокого кожаного кресла, пытаясь размышлениями разогнать мрачные предчувствия. Труп Бронсона обнаружили слишком быстро. Бэрт засыпался на допросе в полиции — это роковой факт. Приходится признать, что ему следовало подготовить все гораздо тщательнее. Теперь он жалел о встрече и разговоре с Кифли. Попытался успокоить себя мыслью о том, что у них нет абсолютно никаких улик против него, ни малейших доказательств. Его подозревают — да, возможно, но никогда ничего не докажут. Револьвер и черные перчатки лежат на дне болотца на полпути из Кемпа в Хэнкок.