Алекса видела все так ясно, словно башня была уже возведена. Как только по дороге попалось подходящее место, Алекса свернула на обочину и стала искать в рюкзаке бумагу и карандаш.
— Брайан! — крикнула она. — Нам нужно срочно разбить лагерь, чтобы я могла поработать. Меня осенила гениальная идея.
Быстро набрасывая рисунок, Алекса объясняла мальчику, что делает. Ей нужно было не только закрепить свою идею на бумаге, но и проговорить вслух.
— Здание должно оставлять впечатление богатства и одновременно теплоты… Вот здесь должна быть игра света и тени…
Эскиз наконец обрел форму на бумаге, и Алекса сама была поражена. Брайан приготовил обед, и она что-то машинально поклевала, благодарная мальчику за его молчаливую помощь. На этот раз после еды ей совсем не хотелось спать, и Алекса стала сразу складывать вещи, сказав, что нужно найти телефон и переночевать в Берлингтоне.
— Я понимаю, Брайан, ты не в восторге, но придется один раз угодить тетке. Поверь, это очень важно, иначе я не стала бы тебя просить.
Если ей удастся связаться с Раймондом ди Лоренцо-Брауном, если жюри еще не приняло решение, если Раймонд согласится взглянуть на ее проект и, может, даже уговорит остальных… Слишком много «если». Шансы на успех были ничтожно малы, но Алекса чувствовала, что должна, просто обязана попытаться. Она рассказала Брайану о конкурсе и о том, как сорвала презентацию, постаравшись замять вопрос о том, почему не смогла прийти, но у нее возникло ощущение, что племянник догадался сам.
Осуществить план было не так-то просто. Хватит ли у нее смелости представить на рассмотрение проект, который не только не одобрил, но даже не видел ни Карл, ни кто-то другой из руководства? Дело осложнялось еще и тем, что времени в запасе не было. Босс еще не вернулся из Европы, другие партнеры разъехались кто куда, некоторые ушли в отпуск.
До Берлингтона они добрались уже в двенадцатом часу ночи. Сама Алекса держалась на энтузиазме, но беспокоилась за мальчика.
— Брайан, ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума. Но я отношусь к проектированию зданий примерно так же, как ты к велосипедам. Этот проект — мой последний шанс, и, может, еще не все потеряно.
— Идите, а я подожду здесь с велосипедами. Я не замерз и не хочу спать. Тетя Алекса, прекратите суетиться, со мной все в порядке.
Вздохнув, она отправилась звонить Раймонду. Трубку взяла Мария, его жена. Испытывая неловкость, Алекса быстро представилась и попросила к телефону Раймонда. У нее сложилось впечатление, что супруги уже легли, но сейчас даже это не могло ее остановить.
— Раймонд, простите за поздний звонок… Понимаю, это прозвучит странно, но я… У меня появилась идея, которая может вас заинтересовать, если, конечно, жюри еще не вынесло решение.
Раймонд слушал ее, не перебивая, и у Алексы затеплилась надежда, что решение еще не принято. Она сдерживала волнение и тщательно подбирала слова, стараясь не слишком нахваливать собственный проект. В конце концов, Раймонд ведь мог и не поддержать ее концепцию.
— Если бы вы согласились посмотреть, — неуверенно закончила она, — ваше мнение было бы для меня очень ценно.
— Алекса, лично я с удовольствием взглянул бы на то, что вы придумали, но шансов на то, что члены комитета согласятся рассмотреть ваш проект, очень мало, хотя окончательное решение еще не принято.
Раймонд ее не обнадеживал, но что-то в его тоне подсказывало Алексе: жюри не в восторге от представленных проектов. От волнения она даже затаила дыхание.
— Но уж если браться за это дело, то проект должен быть у меня завтра рано утром.
— Он у вас будет, — пообещала Алекса. — Огромное спасибо. — Она повесила трубку, умолчав, что звонила из Вермонта.
Теперь вопрос заключался в том, как это сделать. Лететь самолетом в Нью-Йорк было слишком поздно. Если им посчастливится взять напрокат машину в этот час да еще и в незнакомом городе, если она проведет за рулем полночи, то может успеть, но приедет в Нью-Йорк совершенно измотанная. И чертеж, который передаст, будет слишком сырой, чтобы его смог оценить непрофессионал, даже такой, как Раймонд.