Эта тема впервые была затронута в Уэстпорте, после того как он по просьбе Венди уложил ее в кровать и почитал на ночь сказку.
В гостиной, наливая кофе, Гейл заметила:
— Удивительно, до чего Венди к тебе привязалась. Я ей не рассказывала, что мы были знакомы раньше, и не скрывала, что ты женат, но она все равно верит только в то, во что хочет верить, и считает, что, если будет вести себя как хорошая девочка, ты станешь бывать у нас чаще.
Голос Тейл вдруг сорвался, в глазах заблестели слезы. Филипп удивился. Гейл никогда не была сентиментальной. Она быстро смахнула слезы тыльной стороной ладони и улыбнулась:
— Не обращай внимания, просто… просто я… Филипп, я знаю, как тебе было больно, когда я позволила моим родным разлучить нас, но если это может послужить тебе утешением, знай, что впоследствии я много раз жалела о своем поступке. Забавно. Если бы папа знал, что в один прекрасный день у тебя будет собственная передача на телевидении… Мне никак не удавалось его убедить, что ты не охотишься за моими деньгами. Ведь они тебя не интересовали, правда?
Филипп покачал головой. Ему было неловко.
— Так ты вышла замуж за богатенького мальчика, которого присмотрел твой папаша?
Гейл вздохнула и наклонилась к Филиппу. Она была в блузке с глубоким декольте, без бюстгальтера, и Филиппу было видно, как колышутся ее груди.
— Нет. Папа был очень болен, и мне пришлось пообещать, что я выйду за того, кого он выбрал, и я искренне намеревалась сдержать обещание, но… Словом, я все откладывала и откладывала свадьбу…
«Так же как Алекса все откладывает беременность, — с грустью подумал Филипп. — Когда людям на самом деле не хочется что-то делать, они тянут время».
— …а потом папа умер, нужно было соблюдать траур. Потом я задумалась и поняла, что не могу выйти замуж за человека, который мне безразличен, только из-за глупого обещания, данного отцу, который всегда панически боялся охотников за приданым. Мама тоже не хотела губить мою жизнь. — Гейл посмотрела на Филиппа все еще влажными глазами. — Знаешь, я пыталась звонить тебе в Вашингтон, но не передавала, кто звонил. К тому времени ты был уже в Мадриде, а мама и слышать не хотела, чтобы я уехала за границу. После смерти отца ей было так одиноко… А еще через некоторое время я познакомилась с Клиффом…
Гейл без всякого стеснения рассказала о своем браке, призналась, что была не очень-то счастлива.
— После года жизни дома, рядом с умирающим отцом, мне, как я теперь понимаю, отчаянно хотелось какой-то радости в жизни, веселья. И Клифф открыл для меня яркий, увлекательный мир гонок. Переезжать с одного ралли на другое, следить за его выступлениями, болеть за него — это было здорово.
Первый год или около того моя жизнь была похожа на сплошное приключение, но постепенно… Он совершенно не интересовался искусством, а я стала слишком нервничать на гонках, особенно когда забеременела. В какой-то момент я осознала, что, мчась на своем автомобиле, Клифф каждый раз висит буквально на волосок от смерти. Ирония судьбы в том, что муж погиб не на треке, а в авиакатастрофе. Он не раз повторял, что не чувствует себя спокойно, когда за рулем кто-то другой.
— Мне очень жаль, — сказал Филипп и сам почувствовал, что слова прозвучали неуместно.
— Может, я сейчас скажу ужасную вещь, но я не очень-то по нему тоскую. Совсем не так, как тосковала по тебе.
Филипп на мгновение почувствовал удовлетворение от признания Гейл, но тут же устыдился своих чувств. Нехорошо гордиться превосходством над мертвым, тем более что сам не питал к Гейл тех чувств, какие испытывал когда-то.
— Так получилось, — продолжала Гейл, — что, когда родилась Венди, я стала больше времени проводить дома, а Клифф уезжал на соревнования один.
— Наверное, он в Венди души не чаял, — предположил Филипп.
Гейл устало улыбнулась:
— Если совсем честно, Клифф относился к разряду мужчин, которые хотя и любят своих детей, но не уделяют им большого внимания. Он мог ее поцеловать, погладить по головке, посадить к себе на колени ненадолго, но ему никогда не хватало терпения почитать ей книжку или поиграть в игру, которая занимает больше пяти минут. Мне хотелось иметь еще ребенка, и Венди просила подарить ей братика или сестренку, но Клифф категорически отказался.
Гейл печально улыбнулась и замолчала, дожидаясь, пока горничная уберет со стола.
— Бедная Венди! Видимо, ей суждено остаться единственным ребенком, если только… — Не договорив, она многозначительно посмотрела на Филиппа.