"Восхитительная полоса металла, подарок от Танкуила, самая прекрасная вещь из всех, которыми ты когда-либо владела, теперь на дне Изумрудного моря".
Фраза "она разозлилась" даже приблизительно не описывала то, что чувствовала Джез, нетвёрдо поднимаясь на ноги. Она перемахнула через поручень и снова вернулась на лодку.
Она увидела, что осталось лишь четыре человека в чёрном – пятый исчез, как и все гребцы, которые сбежали или были убиты. Лея и Джерина прижали к грузовому отсеку, а два нападавших на носу пытались проделать ещё одну дыру в Салли. Джез побежала и набросилась на двоих, атаковавших Салли. Её правая рука выхватила один из двух коротких мечей, висевших в ножнах на спине, и клинок мелькнул, оставив длинный разрез на спине первого человека – тот и понять не успел, что случилось. Он упал ещё живым, но Джез решила, что его прикончит Салли, а клинок в её руках изменил направление и вонзился в шею второму мужчине ещё до того, как он смог отреагировать.
Когда он упал, Джез поставила ногу ему на спину и высвободила свой меч в брызгах крови, плоти и кости. Обернувшись, она увидела, что Лей упал и уползает прочь, а Джерин убрался от грузового отсека и всё ещё сражается против своего оппонента. Другой нападавший возился с замком каюты. Джеззет не теряла ни секунды.
Она нагнулась, доставая кинжал из сапога, и метнула в мужчину, пытавшегося убить Джерина. Услышала крик, когда кинжал попал в цель, но не стала заострять на этом внимание, бросившись на последнего человека.
Он не успел обернуться к ней, слишком увлекшись замком. Её меч пробил ему грудь насквозь и на дюйм вонзился в толстую деревянную дверь. Джеззет безошибочно услышала женский вскрик.
Она посмотрела назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джерин, тяжело дышащий и с безумными глазами, но не раненный, пинает труп только что почившего нападавшего. Командир маленькой охранной команды глубоко вдохнул, и выдохнул, произнося молитву о мёртвых, а потом повернулся к Джеззет.
– Проклятье, Джез, – сказал Джерин, и призрак улыбки вернулся на его губы. – А ты и правда умеешь драться.
Она кивнула, глядя мимо Джерина в сторону жилого района. Фонари горели, и люди высыпали на улицу, смотрели на них и перешёптывались. Крики и лязг металла по металлу привлекли ненужное внимание к стычке, и Джез не сомневалась, что городская стража убралась отсюда подальше.
– Блядь, – громко ругнулась она.
– Что?
– Я уронила свой меч, – призналась она выжившим. Сал помогал лодочнику, а Лей занимался неглубоким порезом на своих рёбрах. Он снял рубашку, демонстрируя грудь, на которой волос было меньше, чем у большинства женщин.
– Где?
– За бортом.
– Ох.
– Блядь, – снова ругнулась Джез и в бессильной ярости пнула по двери. И снова из грузового отсека донёсся испуганный вскрик.
Джеззет посмотрела на дверь, потом на Джерина, который пожал плечами, а потом на лодочника, который хромал в их сторону при помощи Салли.
– Открой, – приказала Джез владельцу лодки.
– Нет, – ответил лодочник. Его голос дрожал, хотя он вызывающе выпятил челюсть.
– Пожалуйста, – Джеззет вложила в это слово как можно больше угрозы.
Лодочник отпрянул от неё. Он оторвался от Салли и сел на палубу, убирая вес с лодыжки, которую ранила Джез.
– Женщина, хоть ты и страшная, но ещё больше я боюсь капитана Моррасса, а это его груз. Эта дверь откроется, когда мы доберёмся до точки назначения, и не раньше.
Джеззет сплюнула и в награду услышала резкий вздох лодочника. В Диких Землях плевок считался пустой тратой воды, вот и всё, но здесь, в Соромо, плевок на чью-то собственность считался сильным оскорблением, смыть которое можно лишь насилием или приличной компенсацией.
– Сал, дверь, – сказала Джез.
Здоровяк проворчал, дохромал до двери грузового отсека, приложил плечо к двери и навалился на неё всем своим весом. Раздался хрип, треск, замок вырвался, и дверь распахнулась внутрь отсека. Сал некоторое время таращился в каюту, а потом присвистнул и отошёл в сторону. Джез подошла к дверям и дала глазам привыкнуть к темноте.
Внутри находилось семь женщин, и все они показывали татуированные руки, а значит, были либо рождены в благородном семействе, либо помолвлены с кем-то из благородных. Они сгрудились в дальней части каюты, стараясь держаться как можно дальше как от других пленниц, так и от силуэта Джеззет в проходе. Каждая из них была низкого роста, как и подобает женщинам в Соромо, но не слишком низкого. У каждой тёмные глаза, длинные тёмные волосы, и все робкие и напуганные.
Джеззет отошла от грузового отсека, качая головой.
– Дрейк, да ты, блядь, должно быть, шутишь. Изо всех тупых…
– Закрой дверь, Сал, – донёсся сзади голос Джерина. – Ты, – он указал на лодочника. – Ты знаешь, где пункт назначения? Можешь доставить нас туда?
– Хм, да, – с запинками произнёс лодочник, явно сильно потрясённый. – Но здесь некому…
– Скажи, куда плыть, и мы шестами дотолкаем эту развалюху, – сказал Джерин. – Сал, живо закрой дверь!
Джеззет стояла между Салли и грузовым отсеком и не собиралась отходить. Здоровяк посмотрел на неё, потом на Джерина, явно не зная, как поступить.
– Мы не будем доставлять этих женщин Дрейку, – сказала она очень громко и очень ясно. – Я не дам продать их в рабство, чтобы набить его карманы.
Джерин сделал шаг вперёд, и Джез заметила, что он всё ещё держит в руке меч.
– Меня интересуют только наши карманы, Джеззет, – прошипел он. – Моррасс хорошо платит за эту работу, очень хорошо. Этого хватит, чтобы я мог перевести свою семью на другой уровень. Мы сможем выбраться из отбойников, и мои дети смогут стать… кем угодно. Кем угодно, но не такими, как мы. Отойди, Джеззет.
Она покачала головой.
– Тебе легко принимать высокоморальные решения. Тебя охраняет Инквизиция. У тебя есть всё, чего ты хочешь. Ходишь в гости к императрице, а потом заявляешься сюда и изображаешь из себя с нами бедную. Ты не бедная, и ты не одна из нас. Если я не выполню работу, моя семья будет голодать неделю. А если ты не выполнишь работу, то просто приползёшь обратно во дворец и попросишь у своего арбитра ещё немного монет. В последний раз, Джеззет. Отойди.
Преуменьшением было бы сказать, что его нападки достигли цели. Джез ранило в самое сердце, что они видели в ней какую-то высокородную дамочку, играющую в простолюдинку. Но не этот вопрос её интересовал, не сейчас. Она снова покачала головой.
– Мы освобождаем этих женщин, Джей. Неважно, что ты там обо мне думаешь. Я не позволю отдать их Дрейку ради его выгоды и развлечения.
Она увидела. Как он крепче сжал рукоять меча. "Не делай этого, Джей. Пожалуйста".
Он улыбнулся. Для Джерина это не было редкостью, но на этот раз его улыбка была другой. Джез прежде много раз видела эту улыбку, но обычно на лицах раненых и умирающих.
– Скажи Моррассу, я попытался, – сказал Джерин и бросился на неё, подняв меч и размахивая им.
Меч Джез всё ещё был в её руке, и так легко было отбить нападение Джерина вправо, а самой плавно уйти влево. Другая рука отыскала рукоять второго короткого меча, и тот вылетел из ножен, повернулся и скользнул Джерину в бок, в щель его скудных доспехов, в его мягкую незащищённую плоть. Он плаксиво, скрежещуще булькнул, изо рта потекла кровь, и он закачался. Джез слегка повернула меч и вытащила.
Кровь брызнула ей на сапоги, и тело её босса, человека которого она до последнего момента считала своим другом, рухнуло на палубу.
– Прости, – прошептала она, но было слишком поздно, свет уже потух в его глазах.
Джеззет
В садах для Джеззет всегда было особенное очарование. Не в тех садах, где выращивают фрукты, овощи или травы – она понимала, что в них есть цель – но в тех, которые создавались исключительно для эстетики. Они принадлежали лишь тем, кто был чрезмерно богат, и служили лишь для того, чтобы продемонстрировать, насколько их богатство чрезмерно. Сады, известные под названием Драконий Насест, расположенные на самой вершине императорского дворца, в своём чистом бесцельном существовании являли собой расточительность сверх всякой меры.