Зенна Гендерсон
Цена вещей
Виат едва доплелся до поселка из лагеря пришельцев. Хохолок его был вырван, с куртки исчезло дэви, из разорванного рта сочилась кровь. Глаза его были совершенно пусты. Он просидел целый день на солнцепеке в центре поселка, глядя куда-то вдаль сквозь любопытных детей, которые, обступив его, наперебой о чем-то спрашивали своими пронзительными голосами.
Когда на Виата пала тень надвигающегося вечера, он, с трудом поднявшись на ноги, прошел два шага и рухнул замертво.
Потом пришла его мать. Идти ей было недалеко - скорчившееся в пыли тело лежало совсем рядом с ее домом. Она приколола к обрывкам куртки киом и тем самым подтвердила смерть сына. Это был киом, который она сама придумала и сделала в тот день, когда родился Виат. Родился, чтобы затем умереть.
Ее сын не успел еще никому отдать свое сердце, поэтому киом прикрепляла к его груди единственная дорогая для покойника женщина - его мать. Мать проводила сына в последнюю дорогу, оставив гореть пелу в центре киома, потому что Виат ушел, оставив о себе добрую память среди соплеменников и любовь в сердце матери. А тем, кто оставляет после себя любовь, освещает дорогу в Мир ушедших тусклый свет пелу. И если не прикрепить к груди умершего киом, он будет вечно блуждать по этой дороге наощупь и никогда не попадет в тот таинственный Мир, который ожидает каждого.
Только потому мать вначале приколола киом и лишь затем оплакала тело сына.
После того, как тело Виата было предано земле, собралась небольшая толпа поселенцев. Подставив спины лучам восходящего солнца, они замерли, думая о том, что же им готовит грядущий день. Когда же солнце прошло середину небосклона и начало светить им в лицо, поселенцы разом заговорили, прикрываясь ладонями от слепящего света.
- Пришельцы причинили нам зло! - первым воскликнул Доби, хлопнув обеими ладонями перед собой и подняв густой клуб пыли. - Из-за них не стало Виата! Он не вернулся из их лагеря. Пришло лишь его тело, которое дышало до тех пор, пока не поняло, что душа в него уже не вернется…
- Пришельцы пришли к нам с миром, - перебил Деси, - они даже посадили свой корабль на пустыре, чтобы не повредить наши посевы. Не нужно их бояться. - Деси мечтательно посмотрел на небо, оживляя в памяти тот миг, когда оттуда, с небес, спустился странный аппарат с не менее странными существами. - Не стоит, наверное, переносить место нашего поселка из-за них. Они не сделают нам зла.
- Да! - кивнул Доби. - Они не хотят нам зла. Но дыхание их ядовито для нас. И те беззвучные мухи, которые вылетают из их ладоней, приносят нам смерть! Лучше, если мы навсегда уйдем отсюда. И пусть пришельцы никогда не смогут нас найти!
- Но мы их совсем не знаем! - пронзительно закричал Деси, хохолок его вздыбился, словно от сильного порыва ветра. - Глупо не общаться с ними! Они принесут нам дары…
- Тот, кто приносит дары, обязательно чего-то просит взамен! Мы не можем отдавать жизнь наших юношей за один лишь взгляд на пришельца. - Доби в раздумье пропускал между пальцев серую пыль и глядел, как ее относит вдаль внезапно поднявшийся ветер. Точно так же сегодня был унесен туда, откуда еще никто не возвратился, прах Виата.
- Но постойте, - раздался звонкий голосок Вети. Ее голубой хохолок весь напрягся от волнения. - Они знают то, чего не знаем мы. Нам не удавалось подниматься на небеса и потом возвращаться обратно!
- Да, и сто раз да! - воскликнул Деси, пожирая глазами Вети, державшую, в знак искренности своих слов, руку у самого сердца. - Они много знают, у них есть дары для нас!
- Знания - единственный дар, которого не стоит опасаться, - проговорил Тэфу своим низким голосом. - Но дары в их руках подобны яду, от которого мы оцепенеем. Их дары свяжут нас по рукам и ногам. Это говорю я, Тэфу!
- Старо как мир, - снова закричал Деси, - как тот старый мир, который вот-вот развалится. Придут новые времена!
- Хорошие слова, - кивнул своим полинявшим от времени хохолком старый Доби, - если только эти слова - камень, а не легкая пыль, которая улетает туда, куда подует ветер. Я не знаю пришельцев. Я хочу их узнать. Я пойду к ним.
- И я, - пророкотал Тэфу.
- А я, а я? - вновь затрещал своим пронзительным неокрепшим голоском Деси и вскочил на ноги, вздымая клубы пыли.
- Молод еще,- отрезал Тэфу.
- Молодые глаза могут заметить то, что проглядят старые, - резонно заметил Доби.
- Тогда у нас одна дорога! - закричал Деси, и его хохолок победоносно вздыбился.
- Деси, - прошептала изменившимся от волнения голосом Вети, - ты вернешься из стана пришельцев таким же, каким вернулся Виат. У тебя сейчас появилось новое сердце. Это не твое сердце, Деси!
- Я вернусь! - закричал Деси. - Я обязательно вернусь и наполню ваши ладони чудесными вещами! - Он склонился и поцеловал умоляюще протянутые к нему руки Вети.
Время - это не только часы и дни. Время - это не только шаги солнца по горизонту. Время - это еще и затаенное дыхание, это ожидание, чутко ловящее каждый шорох.
Это время проходит с неимоверной скоростью вместе с шорохом травы, шелестом тростника, отзвуком шагов, которых ждешь, но так и не можешь дождаться. Перед неумолимой поступью времени даже горы раздвигают свои твердыни, чтобы пропустить его туда, откуда оно уже никогда не вернется - в Вечность.
Впереди толпы медленно шел Тэфу, припадая на одну ногу, гребень его вяло спадал на затылок, тугая повязка, наложенная на голову, плотно закрывала глаза. Вслед за ним, наугад, шатаясь из стороны в сторону, брел Доби, пока, наконец, не наткнулся лбом на выступ знакомой с детства скалы и не сполз обессилено в дорожную пыль. Медленно садилось солнце.
- Деси?! - пронзительно воскликнула Веж, и от ее вопля толпа встречающих шарахнулась в сторону, оставив несчастную наедине со своим горем.
- Он не захотел возвращаться с нами, - прошептал Доби. - Он лишь смотрел, как мы уходим.
- Он остался добровольно?! - Вети от ужаса прикрыла руками рот. - Его не заставили там остаться эти пришельцы?
- Добровольно? -переспросил Доби, глядя сквозь Вети незрячими глазами. - Заставили насильно? Нет. Ему никто не связывал рук и никто не стоял на его пути! - И Доби удивленно, словно впервые, потрогал свои незрячие глаза, из которых катились мелкие слезы.
- Ну откройтесь же, - умоляюще прошептал он, - где же свет?
- Расскажите мне! - воскликнула Вети. - Да расскажите мне наконец!
Доби бесцельно возил руками по бархатистой пыли.
- у них есть все, - начал он свой рассказу - и они настоящие волшебники. Пришельцы могут дать на м много интересных и прекрасных вещей для наших дэви. Мы никогда не видели таких чудесных вещей. У них есть страшное оружие претив кровожадных куту, у них есть орудия, при помощи которых мы будем возделывать наши
поля…
- А Деси? Где же Деси? - с тревогой и болью в голосе переспросила Вети.
- Деси увидел все это, и ему захотелось всего, - пророкотал Тэфу. - Его дэви было сброшено с куртки еще до захода солнца. Он был как ребенок на цветущем лугу, который хватает цветок, но видит рядом еще более красивый и бросается к нему… Этой погоне нет конца.
- Нет. Он вернется, - возразила Вети. - Его любопытство должно рано или поздно иссякнуть…
- Он вернется так, как вернулся Виат! - прорычал Тзфу.
- Он вернется так, как возвратились я и Доби! - Протянув вперед руку, он закричал, едва сдерживая слезы:-Сколько пальцев я держу перед собой, а?! Шесть? Два? Один?1 Я их никогда не увижу!!
- Мы изменим место стоянки, - сказал кто-то из толпы.
- Пришельцы нас никогда больше не найдут.
- Они не хотят зла, - слабо веря в свои слова, прошептала Вети, - они не сделают Деси ничего плохого. Он непременно вернется.
- Так, как вернулся я, - упрямо повторил Тэфу. - Я был среди них, и смертоносное дыхание пришельцев ослепило меня. И только Время и Ушедшие смогут ответить, вернется ли ко мне когда-нибудь зрение. Один из них долго говорил со мной. Он рассматривал мои глаза. Он заботился обо мне. Но я все равно ослеп.
- А ты? - обратилась Вети к Доби. - Ты тоже пострадал?
- Я не подходил к ним близко, - ответил тот, - но это не помогло. - Он обнажил ногу. От колена до бедра шла глубокая рана, рваные края которой блестели странным тусклым блеском. - Я был среди деревьев, - продолжал Доби, -, когда услыхал за спиной вой куту. В это время в руках пришельца блеснула молния, и вой прервался. Я бросился в кусты, и …его рука очертила контур раны.