Любовь моя, ничто не идет так, как я ожидал. Все казалось так просто. У нас есть мужчины, которые могут зачать детей, у них — женщины, которые могут родить. И, вместо этого, я посылаю самого ненадежного человека из всех, кого я знаю, привести в разум сумасшедшую женщину. Если бы я нашел способ не делать этого, не сомневался бы ни секунды. Я взывал к тому, кем мы были друг для друга, когда пытался убедить его привести Ану на встречу. На самом деле это ложь, больше, чем наполовину. Откровенно говоря, я не знаю, кто этот человек. Мальчик, которого я знал в Сарайкете, и мужчина, которого мы оба знали в Мати, стал рагу из ожесточения и слепого оптимизма. Он хочет вернуть прошлое и ради этого готов на любые жертвы. Я спрашиваю себя, видел ли он слабость, несправедливость и гной в сердце старого мира, или только забыл о них.
Если бы я мог все начать с начала, я бы поступил иначе. Я бы женился на тебе намного быстрее. Я бы никогда не поехал на север, и Идаан и Адра могли бы забрать себе Мати и все остальное, на свою голову. Но в этом случае мы бы остались в Удуне, ты и я, и я бы провел в твоем обществе еще меньше времени. В этой игре нельзя победить. Самое лучшее, что мы может сделать — доиграть ее до конца.
Тебе бы не понравилось то, во что превратился Удун. Мне это тоже не нравится. Насколько я помню, Синдзя говорил, что сумел сохранить твой постоялый двор во время разграбления города, но мне не хватает духа пойти и посмотреть. Река по-прежнему прекрасна. Птицы все еще поют свои песни. Они останутся здесь и тогда, когда все мы уйдем. Мне не хватает Синдзя.
Есть кое-что, что я пытаюсь рассказать тебе, любимая. Но мне потребовалось больше времени, чем я ожидал, чтобы набраться смелости. Мы все знаем это. Даже Маати, даже Ана, даже Эя. Но никто из нас может произнести это вслух, даже я. Ты единственная, кому я могу об этом рассказать, потому что ты уже умерла и можешь не бояться.
Любимая. О, любимая. Эта встреча — все, что мы можем сделать, и, конечно, у Маати ничего не получится.
Маати ушел, когда уже настали сумерки. На востоке появились звезды, темнота поднималась словно черный рассвет, пока западное небо становилось из синего золотым, а из золотого — серым. Дневные трели и жалобы птиц сменились низким ночными ругательствами и воркованием. Река, казалось, выдохнула и стала зеленой, гниющей и холодной. На боку Маати висела маленькая сумка. В свете увядающего дня и оранжевых мигающих факелов, он выглядел старше, чем чувствовал себя Ота, а Ота чувствовал себя древним стариком.
Он попытался найти что-то знакомое в глазах Маати. Он попытался увидеть мальчика, с которым пил в темном пьяном Сарайкете, но тот ребенок исчез. Оба ребенка.
— Я сделаю все, что в моих силах, Ота-кво, — сказал Маати.
Ота проглотил первый ответ, а потом второй.
— Завтра будет совсем другой день, Маати-тя, — сказала Ота. Маати кивнул. После такого долгого и трудного жизненного пути, надо что-то большее. На мгновение Оте явился Синдзя. Не в последний раз он с кем-то расстается. Если это прощание навсегда, он должен что-то сказать. Он должен расстаться по-другому, на так, как с остальными. — Мне жаль, что все так вышло.
Маати принял позу согласия, но значение ее было таким же неопределенным, как и слова Оты. Один из стражников крикнул, показав на угрожающе нависшие башни дворцов хая Удуна. В широком окне прямо над рекой появился свет, блеснувший золотом. Как падающая звезда.
Ана и Данат сидели в уголке причала, обнявшись. Идаан, с мрачным выражением на лице, стояла среди стражников. Эя сидела одна у воды и слушала. Ота увидел, как взгляд Маати задержался на ней с чем-то вроде печали.
Маати, неловко державший фонарь, пошел по разрушенным улицам, бежавшим рядом с рекой. Ота прикинул, что поэту потребуется не меньше пол-ладони, чтобы дойти до дворцов.
— Все в порядке, — сказала Идаан. — Он ушел.
Ота повернулся, удивленно посмотрел на нее, на губах у него была бледная попытка сострить, и только тогда сообразил, что слова предназначались не ему. Идаан присела на корточки рядом с Эей. Лицо дочери глядело в никуда, но руки уже копались в сумке целителя. Данат извиняюще посмотрел на Оту. Эя начала доставать из сумки плоские камни и аккуратно выкладывать на плиты перед собой.