— Нет, — сказал он. — Ты не в состоянии.
— Я несколько недель изучала все это, — резко сказала Эя. — Только помоги мне собрать все вместе, и я смогу…
— Ты сможешь умереть, — сказал Маати. — Я знаю, ты изменила пленение. Сейчас тебе этого не сделать. Во всяком случае до тех пор, пока мы не изучим изменения. Слишком много поставлено на Ранящего, чтобы вот так, в панике, бросаться пленять. Мы подождем. Ванджит может вернуться.
— Маати-кво… — начала Эя.
— Она одна в лесу, без еды и теплой одежды, — сказал Маати. — Она чувствует себя замерзшей, испуганной и преданной. Поставь себя на ее место. Она обнаружила, что ее собирались убить единственные друзья в этом мире. Андат, безусловно, изо всех сил подталкивает ее, стремясь к свободе. Она даже не взяла суп. Она — холодная, голодная и растерянная, и мы — единственное место, куда она может отправиться за помощью или утешением.
— При всем уважении, Маати-кво, — сказала Маленькая Кае, — вы, первым делом, собирались убить ее. Она не вернется.
— Мы не знаем, — мрачно сказал Маати. — И не можем быть уверены.
Но утро пришло без Ванджит. Небо стало слегка менее черным, потом серым. Утренние птицы — зяблики, жаворонки и другие, чьих имен Маати не знал — разорвали тишину разноголосым щебетом и криками. Деревья-тени стали глубже, ряд за косматым рядом становился серым, потом коричневым и, в конце концов, настоящим. Поэт и андат ушли в глухомань, и, когда розовая буйная заря поползла с востока, стало ясно, что они не вернутся.
Маати раздул последние ночные угольки, разжег костер и сварил чай для четырех оставшихся. Большая Кае не переставала плакать, несмотря на постоянное внимание Маленькой. Эя сидела, завернутая в одежду, которую носила прошлой ночью. Она выглядела осунувшейся. Маати сунул ей в руку пиалу с теплым чаем. Никто не разговаривал.
В конце концов Маати взял пояса из их запасных платьев и сделал веревку. Он вел Эю, Эя — Маленькую Кае, а Маленькая Кае — Большую. Непристойная пародия на игру, в которую он играл ребенком, и он прошел всю дорогу на лодку, предупреждая о препятствиях, мимо которых проходил — деревьях, ямах, участках грязи. Палатки и кухонные принадлежности они оставили на берегу.
К удивлению Маати лодка уже плыла. Лодочник и его помощник молча и ловко — из-за долгой практики — двигались по палубе суденышка. Маати крикнул, лодочник остановился, посмотрел на них и его челюсть отвисла от удивления — первая сильная эмоция, которую Маати видел от него.
— Нет, — сказал лодочник. — В соглашении этого не было. А где еще одна? Та, которая с ребенком?
— Не знаю, — крикнул в ответ Маати. — Осталась в ночи.
Помощник, угадав намерение лодочника, начал вытаскивать доску, соединявшую лодку и липкую темную грязь. Маати заорал, бросил веревку, на которой вел Эю, прыгнул в ледяной поток и схватился за уходящий деревянный мост.
— Мы так не договаривались, — сказал лодочник. — Пропавшие девушки, слепые девушки? Нет, ничего такого на моей лодке.
— Мы умрем, если вы нас бросите, — сказала Эя.
— Вот этот сможет присмотреть за вами, — крикнул лодочник, указывая в сторону Маати, глубоко погрузившегося в речную грязь. Это было бы смешно, если не было бы ужасно.
— Он стар и умирает, — сказала Эя, подняв свою сумку целителя так, словно она доказывала обоснованность ее точки зрения. — Если у него произойдет сердечный приступ, получится, что вы бросили здесь всех женщин, на верную смерть.
Лодочник нахмурился, посмотрел на Эю, потом опять перевел взгляд на Маати. Наконец он сплюнул в воду:
— Да первого предместья. Я довезу вас до туда, и не дальше.
— Это все, что мы просим, — сказала Эя.
Маати показалось, что он слышит шепот Маленькой Кае «Я могу попросить и больше», но был слишком занят, ставя доску в нужное положение. Не самая простая задача — провести трех слепых женщин на лодку по ненадежной доске, — но Маати и помощник справились, замочив только подол Маленькой Кае. Когда сам Маати, наконец, втащил себя на лодку, он полностью вымок в холодной воде и выпачкался в грязи от пояса до сапог. Хлюпая грязью, он дошел до кормы и сел около печи, там, где разрешил лодочник. Эя крикнула ему, он прокричал в ответ, и она шла на звук его голоса, пока не села рядом. Лодочник и его помощник не говорили с ними и не встречались с Маати глазами. Помощник прошел на нос, сделал что-то непонятное и крикнул. Лодочник ответил, лодка сдвинулась, ее колесо застучало и зашлепало по воде. Они выплыли на стремнину.
Итак, они оставили Ванджит в лесу. Единственного в мире поэта и андата на ее бедре. Одну в лесу, на который вот-вот обрушится зима. Что она будет делать? Как она будет жить, эта отчаявшаяся женщина? Какое мщение она готовит всему миру? Маати посмотрел на танцующее в печи пламя.