— Да, — ответил бледный человек. — Более точно, мы ее тяжело ранили, и она умерла. Но, уверяю тебя, ты прав. Эффект тот же самый.
— Маати!
Он поднял голову. К нему бежала Эя, так быстро, что платье развевалось как флаг. Ота и Идаан следовали за ней, помедленнее. Ана и Данат шли, крепко обнявшись. Маати поднял руку, приветствуя их. Подбежав поближе, Эя заколебалась, ее взгляд упал на лежащую девушку. Бледный человек, Ранящий, принял позу поздравления, хотя в изгибе его кистей читалась ирония. Эя встала на колени и со спокойным профессиональным видом коснулась тела.
— О, да, — сказал андат, складывая руки на груди. — Совершенно мертва.
— Хорошо, — сказала Эя.
— Он не встает, — сказала Идаан, кивая на Маати.
Эя посмотрела на него и побледнела.
— Мне нужно. Отдышаться.
— Сердце останавливается, — сказала Эя. — Я знала, что это произойдет. Я говорила тебе пить тот чай.
Маати махнул рукой, отметая все ее опасения. Подошли Данат и Ана. Он даже не заметил. Они просто были. Глаза Аны. Коричневые и прекрасные.
— Мы… мы можем что-то сделать? — спросил Данат.
— Нет, — сказал андат в то же самое мгновение, когда Эя сказала: — Да. Мне нужна моя сумка. Где она?
Данат метнулся к большим дверям и спустя пол-мгновения вернулся с сумкой целителя в руках. Эя схватила ее, вытащила полотняный мешочек и начала рыться в связках сушеных листьев, которые для Маати выглядели совершенно одинаково.
— Должен быть еще один мешочек. Желтый, — сказала Эя. — Где он?
— Мне кажется, мы его не взяли, — сказал Данат.
— Тогда давай быстрее на причал. Принеси его.
Данат повернулся и бросился бежать. Эя нежно сжала руку Маати. Сначала он думал, что она хочет успокоить его, но ее пальцы сжали его запястье, потом потянулись к другой руке. Он отдался ее заботе. Да и особого выбора не было. Рядом с ним присела Идаан, на возвышении сидел Ота. Андат встал и отступил к Ане, словно из уважения.
— Насколько плохо? — спросила Идаан.
— Он не умрет. Это все, что я могу сейчас, — сказала Эя. — Маати-кя, открой рот. У меня нет времени варить чай, но это поможет, пока я не получу остальные припасы. Сначала будет сладко, а потом — очень горько.
— Значит ты это сделала, — сказал Маати, несмотря на щепоть листьев, которые она положила ему на язык.
Эя с удивлением посмотрела на него. Он улыбнулся:
— Ты пленила его. И вылечила слепоту.
Эя взглянула на свое творение, своего раба. Тот кивнул.
— Нет, — сказала она. — То есть да, я его пленила. И исправила то, что Ванджит сделала Ане и мне. А потом тебе, когда увидела, что она тебе сделала.
— Гальт? — спросила Ана.
— Я не… я даже не подумала. Боги. Что-нибудь еще надо сделать? Я имею в виду весь народ, сразу?
— Ты должна сделать все, — сказал Маати. — Птицы. Звери. Рыбы. Все, везде. Ты должна торопиться. Это только мысль. — От трав во рту все горело и кололо, но боль в груди, казалось, ослабела. — Нет разницы.
Эя повернулась к андату. Доброе бледное лицо стало тверже. Не имело значения, как оно выглядит, это создание не было человеком и не было добрым. Но оно подчинялось воле Эи, и мгновением позже она облегченно выдохнула.
— Сделано, — сказала она с изумлением в голосе. — Они получили его обратно. Те, кто его потеряли.
Ана шагнула вперед, встала на колени и молча заключила Эю в объятия. От того места, где он лежал, Маати мог видеть, что Эя закрыла глаза и бросилась в ее объятия. Обе женщины, казалось, застыли, на мгновение, которое длилось не дольше двух вздохов, но несло на себе вес многих лет. Эя резко подняла голову, и андат дернулся. Идаан с криком подпрыгнула. Все глаза посмотрели на нее, когда она прижала плоскую ладонь к животу.
— Я чувствую себя очень странно, — сказала она. — Ты должна предупреждать, когда собираешься сделать что-нибудь в этом роде.
— Бесплодная? — тихо спросил Ота. В его голосе особой радости не было.
— Исправлено, — сказала Эя. — Мы опять можем рожать. Гальты могут быть отцами, а мы можем рожать детей.
— А не могла бы ты оставить меня такой, какой я была? — спросила Идаан.
— Итак, мы начали все сначала, — сказал Ота. — Все вернулось на круги своя. Мы только изменили несколько имен. Хорошо…
Ранящий оборвал его низким лающим смешком. Его глаза уставились на Эю. Ота перевел взгляд на с одной на другого, потом обратно. Его руки сложились в позу вопроса. Женщина и ее раб не обратили на это внимания.
— Всех? — спросил андат.
— Всех, везде, — сказала Эя. — Это только мысль, верно? Все должно быть так, как должно быть.