— Ну? — спросил он.
— В ней нет ребенка, — сказала Эя.
— Конечно нет, — подтвердил он. — Но все признаки на месте. Сгущенная кровь, раздутый живот. Отсутствие ежемесячного потока. И, тем не менее, отеков в суставах нет, половой орган не закрыт. Странная смесь.
— Я уже видела такое, — сказала Эя.
Парит остановился. Его руки приняли положение вопроса. Эя вздохнула и оперлась об один из высоких стульев.
— Желание, — сказала она. — Вот и все. Если хотеть чего-то, чего тебе отчаянно не хватает, то желание переходит в болезнь.
Ее товарищ-лекарь и бывший любовник на мгновение застыл, обдумывая ее слова, потом посмотрел вниз и продолжил чистить стол.
— Я полагаю, мы должны сказать им что-то, — сказал он.
— Нечего говорить, — возразила Эя. — Они счастливы сейчас, и будут печальны потом. Зачем нам торопить несчастье?
Парит полуулыбнулся, привычка, которую она уже давно знала за ним, но не посмотрел вверх, чтобы встретить ее взгляд.
— Надо что-то сказать ради правды, — сказал он.
— Надо что-то сказать ради того, чтобы дать ей сохранить мужа еще несколько недель, — сказала Эя.
— Ты не знаешь, выставит ли он ее за дверь, — сказал он.
Эя приняла позу принятой поправки. Они оба знали, что это — слабый сарказм. Парит хихикнул и в последний раз окатил сланцевый стол: поток воды, как фонтан, превратился в маленькие узкие лужицы, которые напомнили Эе мокрые листья в конце ливня. Парит притащил стул и сел, сложив руки на коленях. Эя почувствовала внезапную неловкость, которой раньше между ними не было. Она всегда чувствовала себя лучше, когда могла играть какую-то роль. Если бы у Парита была рана на шее, она была бы уверена в себе. То, что он только глядел на нее, заставляло ее ощущать остроту собственного лица, седину в волосах, которая появилась в восемнадцатую зиму, и пустоту в доме. Она приняла формальную позу, выражавшую благодарность. Возможно слегка более формальную, чем было необходимо.
— Спасибо, что послал за мной, — сказала Эя. — Но сейчас уже поздно, и мне нужно возвращаться.
— Во дворцы, — сказал он, с теплотой и улыбкой в голосе. Как всегда. — Ты можешь остаться здесь.
Эя знала, что могла бы уступить искушению, по меньшей мере. Свет старой любви и наполовину забытого секса затрепетал в ноздрях, как пряное вино. Он все еще любит. Она все еще одна.
— Не думаю, что могу, Парит-кя, — сказала она, перетекая из формальной позы в интимную, чтобы удалить из нее жало.
— Почему нет? — спросил он небрежно, словно играючи.
— Сотня причин, — ответила Эя, говоря таким же легкомысленным тоном. — Не заставляй меня составлять список.
Он хихикнул и принял позу сдачи игры. Эя почувствовала, что расслабилась, до определенной степени, и улыбнулась. Она нашла у двери свою сумку и перекинула лямку через плечо.
— Ты все еще прячешься за ней, — сказал Парит.
Эя посмотрела на потрепанную кожаную сумку и потом опять взглянула на него, с вопросом в глазах.
— В моих рукавах много не помещается, — сказала она. — Я и так звеню, как инструментальная кладовая, каждый раз когда взмахиваю ими.
— Нет, ты носишь ее не поэтому, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы люди видели лекаря, а не дочь твоего отца. Всегда хотела.
Маленькое наказание за ее возвращение в собственные комнаты. Было время, когда ее возмущала любая критика. Это время прошло.
— Спокойной ночи, Парит-кя, — сказала она. — Была рада опять повидать тебя.
Он принял позу прощания, а потом вышел вместе с ней за дверь. Над двором его дома висела осенняя луна — полная, блестящая и тяжелая. Воздух пах древесным дымом и океаном. Ее все еще поражала такая теплая погода поздней осенью. На севере, где прошло ее детство, сейчас стоял смертельный холод. Здесь она даже не нуждалась в теплой одежде.
Парит остановился в тени широкого дерева, свет луны окаймил его золотые листья серебром. Эя уже взялась за ворота, когда он заговорил.
— Это было то, что ты искала? — спросил он.
Она оглянулась, остановилась и приняла позу просьбы о пояснении. Он мог иметь в виду слишком многое.
— Ты мне написала, что хочешь посмотреть на необычные случаи, — сказал Парит. — Ты имели в виду что-то вроде этого?
— Нет, — ответила Эя. — Не такой. — Она вышла из сада на улицу.
Полтора десятка лет прошло с того года, когда сила андата покинула этот мир. Многие поколения до этого города Хайема защищали поэты-мужчины, посвятившие свою жизнь пленению духов, дававшие плоть идеям. Одним из таких андатов был Размягченный Камень, которого Эя знала в детстве; он выглядел мужчиной с широкими плечами и приятной улыбкой. Он сделал шахты вокруг северного города Мати величайшими в мире. Поколения назад Нисходящая Влага заставляла дожди идти или переставать, а реки — течь или пересыхать. Исторгающий Зерно Грядущего Поколения, иначе называемый Бессемянным, собирал урожай с хлопковых полей Сарайкета и тайно прерывал беременность.