Однако долго стоять в нерешительности нам не пришлось, поскольку уже через минуту к нам подскочил шустрый худой мужичок с пером и бумагой. Он имел скромную по местным меркам бородку и вполне обычные усы.
— Здрав будь, господин, — Разглядев во мне командира, начал разговор он. — Сейчас конюхи возьмут ваших лошадей. Дозволь спрошать, с какого полку да в каком чине пребываешь?
— Меня зовут Александр, я по приглашению сотника Новгородского Григория. — Писарь пробежался суетливым взглядом по листу, но потом, видимо, переварил полученную информацию и взглянул на меня совсем по-другому. В одно движение упав на колено, он опутсил голову в немом поклоне.
— Господи помилуй, не признал тебя я, господин. — Разразился он искренними оправданиями. — Государь велел тебя, ежели прибудешь, лично к нему сопроводить. — Я спешился и, подойдя к испуганному дьяку, присел рядом с ним.
— Ну ты чего, давай вставай, — Похлопал я его по плечу. — Раз уж сам государь велел, то веди конечно.
Мы проследовали к дальней крепостной стене, вдоль которой были выстроены в несколько этажей деревянные строения с множеством дверей. После этого всей толпой поднялись сначала на стену, а с неё спустились по деревянным переходам и ступенькам к одной из комнат на втором этаже. Здесь, у массивной двери, заметно отличавшейся от других каким-то необычным богатством, стояли по стойке смирно два здоровенных шкафа, по другому этих воинов я бы не назвал. В руках они уверенно сжимали бердыши, а на поясах, в богато украшенных ножнах, как влитые сидели длинные, слабо изогнутые клинки, назвать саблями которые язык не поворачивается. Вычищенные до блеска нагрудники и шлема блестели в тусклом свете небольших окон с другой стороны коридора.
На мгновение остановившись перед входом и взглянув на стражников, писарь выдохнул и, толкнув массивную дверь, растворился в темноте полумрака. С пол минуты ничего не происходило, однако после вытянутая и немного испуганная голова дьяка показалась в проëме приоткрывшейся двери и, призывно мотнув головой, вновь растворилась внутри. Я также глубоко вздохнул и последовал за ним. В итоге охранять мистическую дверь остались и мои гвардейцы, вставшие напротив бердышников и явно заставив их напрячься, хоть видимого оружия у первых и не было.
Сразу за дверью меня встретила тëмная прихожая, которая и создавала ощущение практически полной темноты в помещении. За ней же шла вполне себе светлая комната с непривычно высокими потолками, которые я видел лишь у себя в деревенском поместье. На потолке угрожающе нависала массивная люстра с десятком ярких восковых свечей. На полу, занимая почти всю площадь, лежал странный ковëр, в котором я почти сразу узнал бурую шкуру медведя.
В правой части этой по истине богатой по местным меркам комнаты расположился скромный камин, абсолютно не чадящий и топившийся по-белому. Рядом стояли непривычные для этих широт стулья с обивкой и красивый резной стол, который, впрочем, был сделан с явной широтой русской души и таким же нездоровым размахом. Не думал, что увижу такое в пределах Новгорода. На одном из этих изысканных седалищ, с небольшой чашечкой в руке, держа благородную осанку, восседал немолодой мужчина в отнюдь не бедных, но и не богатых одеяниях. Когда я вошёл, он немного флегматично взглянул на меня и, глотнув какого-то горячего напитка из фарфоровой чашки, аккуратно поставил её на тарелочку.
Только сейчас я заметил целый комплект кольчужно-латной брони, висевший в углу, полуторный меч в украшенных ножнах и, как венец всего этого, облегающий шлем с небольшими глазными прорезями. Ручная работа и особый заказ, не иначе.
— Проходи, Александр, — Как бы пробуя моё имя на вкус, не громко, но чëтко протянул государь. Я сделал пару шагов, как бы невзначай не наступая на медвежью шкуру и осторожно присел к кресле напротив царя. Он долго и задумчиво рассматривал меня. Пару раз мне показалось, что он вот-вот что-то наконец скажет, однако каждый раз он лишь хмыкал и вновь окунался в раздумья.
— Так это ты тот самый немец, что ополчение и полк Новгородский взялся вести, когда воеводу ранили? — Наконец начал он диалог. Честно говоря, я в это время тоже не просто сидел, а анализировал. Повадки моего визави, его мимику и в целом внешность. Конечно, я не психолог и ничего конкретного узнать не получилось, однако и дураку было бы понятно, что Иван Васильевич — человек сдержанный и отнюдь не резкий. Конечно, скорее всего данный факт связан с его откровенно немолодым возрастом, на который недвусмысленно намекали морщины на лице и руках, а так же тяжёлое, глубокое дыхание.