Учëт привезëнного мы совместными усилиями вели до позднего вечера. Генрих удалился, как только осознал все перспективы этой бюрократической работы. Майер человек хоть и не глупый, но, зачастую, предпочитает не думать, если есть такая возможность. Впрочем, предлог для того, чтобы ретироваться, он подобрал козырной. Сказал, что займётся приготовлениями к сегодняшнему празднеству в честь возвращения из похода. И, что интересно, пообещал при формировании гостевых мест «случайно» посадить меня рядом с Анной. Не знаю, как он собирается перекроить традиции в угоду мне, но как только он заговорил о ней, в груди у меня что-то тоскливо кольнуло. Неприятно так, разом заткнув и почуявшего скорое озолочение внутреннего хомяка и неугосающего уже столько дней бойца, в котором до сих пор кипел лихой адреналин.
По итогам подсчëтов, которые общими усилиями вели я, Мстислав и Лаврентий получилось, что выручка моя составила… Вот чëрт, много. Очень-очень много. Мстиславу пришлось напрячь, возможно, все свои доступные резервы, чтобы наконец закрыть эту сделку. И это при том, что он напрочь отказался брать лошадей! Однако не стоит считать, что Мстислав с этой сделки ушёл в минус. Отнюдь! Он всё это барахло в розницу продаст и, возможно, в полтора-два раза больше выручит. Уж чего-чего, а меркантилизма у первого торговца города не занимать. Мне же просто не хотелось возиться с розничной продажей. Да и не факт, что я смог бы сбагрить это всё так же выгодно, как это сделает Мстислав.
Часов в восемь вечера, когда гвардейцы после относительно нетрудного дня были отправлены на ранний отбой(коему они были несказанно рады), я направился в имение Майеров, на званный ужин. Парадный красный сюртук, безусловно весьма элегантный по местным меркам, не вызывал у меня ничего, кроме чувства жуткого неудобства. А потому я принял, возможно, судьбоносное решение. Впервые за всё времени я достал из дальнего ящика свои синие джинсы. В принципе синий цвет сейчас один из самых редких в мире, а классического красителя, которыми были покрашены мои и, в общем-то, все джинсы моего времени, сейчас не существовало и в помине.
Благодаря этому решению я смог отказаться от злосчастного и неудобного сюртука в пользу полюбившегося мне за время похода коричневого жилета без рукавов в комплекте белоснежной рубашкой. Получилось что-то экстравагантное, но, определённо, приемлемое и, что главное, удобное.
За то время, пока мы с Генрихом были в походе, его мать, оставшаяся за главную, сильно постаралась, дабы привести почти русский помещичий двор в привычное ей поместье на западный манер. Стены главного, барского дома покрылись тëмным лаком, забор, изрядно изменившийся в сторону резного богатства, вырос раза в полтора. Внутри же вовсе царило непривычное убранство. Никогда бы не подумал, что строгого и беспринципного порядка может быть слишком много. Как оказалось — может. Воплотить всё это в жизнь европейке до мозга костей помогла вдвое увеличенная прислуга. Пожалуй, это единственное, за что Генрих, возможно, не высказал ей своё недовольство.
Стоило мне шагнуть за порог, как из хлева, что стоял слева от входа, раздалось сдвоенное утробное рычаний. Я рефлекторно согнул ноги в коленях, готовясь отпрыгнуть в случае опасности и побить все рекорды по прыжкам с места. Однако, оглядевшись, я понял, что никакой видимой угрозы не наблюдается. Однако очень отчётливо слышится. Действительно, за дощатой стеной кто-то очень недружелюбно рычал. Да при том не в одиночку. Когда же рык сменился лаем, на шум из дома выбежали двое холопов, максимально скромно одетых и, размашисто поклонившись мне, рванули в хлев, успокаивать разбушевавшуюся живность. А ведь когда мы уезжали, собак Генрих не держал. Да и вообще он их, как мне известно, терпеть не может. Вслед за холопами в дверном проёме показалась низенькая фигура элегантно одетого мужчины. Ну, по местным меркам, конечно. Уж не знаю, как правильно назвать то, что он на себя надел, но от многочисленных маленьких пёстрых элементов у меня зарябило в глазах. Сам он явно не молод, однако в глазах читается спокойствие и уверенность опытного дворецкого. Впрочем, ему нужно отдать должное, осанку мужик держит дворянскую, вот только что-то я не помню у Майера в слуг благородных кровей.