— Да уж, такого дождя я отродясь не видел. — Усмехнувшись, буркнул он и протянул Михаилу бумагу. Он также вчитался в текст, однако разобрал лишь пару слов про «воинов» «страх» и «милосердие», как вдруг его за плечо одëрнул сотник.
— Матерь божья, — На вздохе произнёс он. Его глаза округлились то ли от ужаса, то ли от удивления. Михаил уже хотел отчитать его за излишние эмоции, но рефлекторно глянул туда, куда он показывает и также застыл на месте: вынырнув из облаков и удаляясь от крепости, к земле плавно спускалось нечто. Судя по тëмным очертаниям, воевода мог лишь предположить, что скрывается за квадратной формы очертанием, в котором проглядывались два человеческих силуэта и большим кругом, который сверху был множеством то ли верёвок, то ли палок совмещëн с тем самым квадратом. В общем, было это нечто непонятное и пугающее. Однако можно было сказать наверняка, что это нечто и сбросило на их головы эти послания.
Интерлюдия. Александр.
Удачный ветер плавно пронёс воздушный шар прямо над крепостью. Сегодняшней ночью сложились многие факторы, которые и позволили нам совершить, наверное, первую в истории воздушную бомбардировку. Правда, не бомбами, а силой, которая способна ударить и пострашнее — предложениями к капитуляции. Ведь если скидывать на головы противника нечто более убойное, могут возникнуть проблемы. Во-первых, зачем мне разрушения в крепости, которую я хочу взять под контроль? Во-вторых, подобная ночная атака хоть наверняка и напугает защитников детинца, однако агитация в этом плане куда эффективнее. Теперь они знают, что каменные стены — не такая уж и весомая преграда и в следующий раз на их головы может упасть не пол сотни камешков с бумажками, а добрый десяток зажигательных бомб, которые наверняка нанесут огромный ущерб строениям внутри, потому как почти все они деревянные. Благо, создание зажигательных бомб для меня не является большой проблемой. И всё же разрушенная крепость мне, пожалуй, не нужна.
Мы с Генрихом пролетели ещё пару сотен метров и, сбросив импровизированный якорь в большой двор, стали снижаться.
— Саша, этот шар! Это же просто невероятно! — Он, задыхаясь от бури эмоций, чередовал русские выражения восхищения с немецкими, просто не находя слов, чтобы выразить свой восторг. — Сколько же пользы могут принести такие шары на войне!
— Да, друг мой, я с тобой абсолютно солидарен, — Усмехнулся я. — Вот только это отнюдь не дешёвое удовольствие.
Я окончательно перекрыл печи доступ к кислороду, от чего огонь в ней тут же стал задыхаться и мы в быстром темпе стали снижаться. Наконец дощатая корзина глухо ударилась о землю, приземлившись посреди обширного двора одного из горожан. С веранды на меня испуганно глядели две пары мужских глаз, спрятавшись и выглядывая, стараясь остаться незамеченными. Я откинул аппарель корзины и уверенно шагнул на сырую землю, стрельнув глазами в сторону испуганных горожан, которые тут же нырнули обратно в своё укрытие.
Как ни в чëм не бывало, мы с Генрихом вышли за калитку на улицу. К нам уже мчался небольшой отряд из сотни Григория и ещё пол дюжины гвардейцев с повозкой, дабы забрать воздушный шар обратно в лагерь. Я лихо вскочил на услужливо подведённого мне коня и, легко и беззлобно ударив того в бока, по ночным улочкам направился в сторону огней осадного лагеря с другой стороны крепостных стен.
Интерлюдия. Михаил.
Этой ночью воевода смог уснуть лишь перед самым рассветом, да и то ненадолго. Стоило солнцу выглянуть из-за горизонта и осветить будто бы вымерший город между второй стеной и детинцем, как в его комнату настойчиво постучали.
— Кто? — Раздражëнный гаркнул воевода.
— Михал Иваныч, тебе на сие взглянуть нужно! — Настойчивым, но дрожащим голосом отозвался нарушитель спокойствия. Михаил вспомнил вчерашнюю ночь. Он несколько раз перечитал то послание и, наверное, сотню раз пытался вспомнить силуэт необычной штуковины, что сбросило эти самые послания им на головы. В тексте же сообщений, который на всех листах был одинаковый, говорилось многое. Но главным образом о том, что: «полку даётся время до первого луча солнца. После же сего момента, ежели осаждённые не одумаются и не сдадутся на милость горожан Новгородских, да оставшиеся целые ворота не отворят, то худо будет всем защитникам, кто до конца стоять думал под властью предателя-воеводы.» Михаил, конечно, такого не потерпел и распорядился все послания собрать и сжечь. Но как же их все соберешь, когда их, почитай, что сотню по всей крепости разбросано?