К сожалению, новому для меня и моих подопечных конному бою обучаться было некогда. Но я планировал хоть как-то наверстать упущенное в дороге. Да и глупо бросать считай первоклассных диверсантов в лобовую конную атаку. Ведь в курс молодого бойца входила не только физическая подготовка и махание саблей. Не-е, такого в этом времени полно. А вот бесшумное устранение часовых, спящих противников, саботаж и прочее вполне могут стать для Шведской армии неприятным сюрпризом. Откуда о таком знает моряк с Балтийского флота? Ну, год контрактной службы же нужно было чем-то занять. А с морскими пехотинцами очень часто приходилось работать. Вот мы с мужиками и сдружились. А они в этом деле получше любого спецназа будут. Осталось только выбить у командования разрешение на проведение диверсионных операций в тылу врага.
Чтобы не думать о плохом, я поехал (да-да, впервые за всё своё пребывание здесь именно поехал) к Генриху. Майер заканчивал последние приготовления к походу. Сам он снарядился под стать немецкому рыцарю. Конечно, со скидкой на местность. На нём сверкал латный нагрудник, а голову защищал шлем, очень напоминавший боевые головные уборы испанских мушкетёров. Лошадь его брони не имела. Но и породы она была вовсе не рыцарской. Скорее средняя, подходящая для нагрузки всадником в умеренном бронировании. От своего двора он смог выставить лишь двух холопов. Но они несли скорее роль вспомогательную, поскольку ничего, кроме простеньких копий не имели. И вот из таких у нас почти вся армия и состоит! По моему настоятельному совету Генрих также выходил в поход со своей телегой. Всё это может казаться необязательным для не смыслящего в снабжении войск человека. Правда, не нужно быть гением логистики, чтобы понять, что солдат, который вынужден сам добывать себе пропитание будет на порядок менее эффективней того, что питается от обоза. Да и далеко не факт, что такой солдат не свалится с голоду после недели в походе.
Провожали Генриха хоть и громко, но далеко не так, как это делали в моём времени. Словно старший член дома уходил не на войну, где с большой долей вероятности мог и остаться лежать в мёрзлой карельской земле, а просто на выполнение своего долга. Впрочем, для них это по большому счёту так и было. Никаких слёз, никакого переживания. Нет, все без исключения в поместье Генриха любили. Даже холопы и те считали его добрым барином, ведь тот, не без моей подачи, серьёзно улучшил уровень их жизни. Семья же и вовсе души в нём не чаяла. Даже сварливая мать и та сменяла гнев на милость когда речь заходила о её старшем сыне. Но тем не менее на их лицах читалась лишь гордость и уверенность в защитнике своего дома. Они словно не видели опасности войны. А если и видели – считали, что погибнуть на поле боя для честного немца невероятно почётно. Ну прямо древняя Спарта, честное слово. Хотя тут скорее ближе скандинавская культура. В любом случае у обоих культур воин мог или погибнуть с оружием в руках или вернуться с победой. И то и то в равной степени считалось уважаемым. А у последних сложить голову в бою так и вовсе было желательней.
Пока осуществлялись последние приготовления, ко мне подошла Анна. И всё же сестрёнка Генриха была настоящим огранённым бриллиантом на фоне местных, откровенно говоря не впечатляющих сверстниц. В семнадцать лет здесь многие уже готовились ко второму ребёнку. Что неудивительно, ведь нужно как-то поддерживать демографический рост на фоне большого процента смертности. Анну же эта судьба не постигла. И не ясно, то ли к её счастью, то ли к горю. Ведь вскоре она может стать старой девой, не успевшей выйти замуж. А это, на минуточку, большой удар по репутации всего рода. Эх, вот выживу – спасу её от этого! Генрих, как старший в роду, наверняка против не будет. А если в походе спасти его разок от шведского клинка, так и вовсе устоять от моего предложения не сможет.
– Саша, – Она запнулась, силясь сказать что-то. Похоже, она боролась сама с собой, со своими эмоциями.
– Да-да? – С улыбкой спросил я, – Что такое?
– Вы ведь вернётесь? – С детской наивностью поинтересовалась она.
– Вернёмся ли мы, – Повторил я её вопрос, как бы пробуя его на вкус, – Со щитом или на щите! – Подмигнув ей, процитировал я спартанских жён, многие века назад провожавших своих мужей на войну.
– Но что это значит? – Смутилась Анна.
– Это значит, – Я закинул ногу в стремя, – Что мы либо вернёмся с победой, либо не вернёмся вовсе. – Усевшись в седле и ещё раз взглянув на прекрасную Анну, как в первый раз поразившись её шелковистым волосам, стройной фигуре и милому личику, я, выкрикнув громогласное «по коням» с ещё никому здесь неизвестной интонацией, устремился навстречу чему-то неизвестному. Я не знаю, что ждёт меня в этом походе. Сколько крови прольётся, сколько людей останется в земле? Я знаю лишь одно: впереди меня ждёт либо слава победителя, либо покой побеждённого. Третьего мне не дано.