- Ах ты, петушок мой милый! поймал свою курочку, а теперь топчи ее, - сказала она и сама повернулась на спину. Но, увы, я понял, что от меня толку мало. - Ну, иди, что медлишь? А, ты устал. Это я виновата, измучила тебя. Я сейчас реабилитируюсь: слегка поглажу, и он оживет, ты только не думай ни о чем, думай только о том, что я тебя люблю и что я вся твоя. Сейчас, милый, сейчас. Сейчас тебе будет хорошо, очень хорошо. Ложись на спину. Я приму его, как только он оживет. Там ему будет лучше.
Мягкой ладошкой она едва коснулась спящего змия, который тут же вспыхнул как спичка и затвердел.
Экая прелесть, − сказала она, не отрывая глаз. - Вот он уже мучается. Нет, нельзя его так оставить. Ты всегда содержи его в чистоте, не дари его женщинам дурного поведения, которые могут наградить тебя любой болезнью и тогда... его можно целовать и сосать как самую сладкую конфетку. А пока пусть он сражается с моей... , она тоже не дура...ждет этого сражения.
***
Всю ночь, как голодные звери мы пожирали друг друга и оставались целыми, а к утру наши силы иссякли. Мы вздремнули, а когда солнце поднялось и стало жарко, стали собирать свои вещи.
- Никогда не думал, что женщина может быть такой сладкой, что с ней можно испытать нечто неземное. Ты...я люблю тебя всю, каждую черточку твою люблю, я никогда тебя не оставлю...слепую, хромую, какой бы ты ни была. Ты меня поработила, и я готов быть твоим вечным рабом. Откуда ты такая взялась, почему ты раньше мне не встретилась? Никогда не вздумай изменять мне, потому что в каждом мужчине живет Отелло и во мне он живет, я могу задушить тебя от ревности.
Я смотрел на нее как зачарованный. Она была пропорционально сложена, слегка упитана, но не толста и от тела ее исходил приятный запах неведомых мне духов. Ниже пупка четко выделялся бугорок, который теперь принадлежал только мне, и эти два шара и эти пухлые губы, и эти голубые глаза. "Боже, благодарю тебя, что ты создал женщину на земле. Ты сделал ее такой совершенной, ты ей так много дал, она не только яблоко раздора, но и плод усмирения нашей гордыни, источник радости и любви к жизни!", думал я, уронив ей голову на грудь.
- Мой милый Ленский! я думаю, что никто тебя не застрелит на дуэли из-за меня. У тебя такие печальные и красивые глаза, все за них отдать можно! Поцелуй меня еще! я хочу целоваться с тобой все время. У меня никогда раньше не было такой ситуации, чтобы я с парнем так быстро, так скоропалительно сошлась. Ты меня, видать, приворожил.
- Да, да, я волшебник, я сделаю так, что ты навсегда останешься со мной, несмотря на мою бедность.
- Самое большое богатство- это человек, он дороже всех остальных богатств на земле.
У тебя очень красивая фигура, ты вылитая Афродита, я просто полюбуюсь тобой, как обнаженной Махой. Не думай, что во мне живет только мужчина, и я не умею контролировать свои действия. Я сейчас вернусь, не уходи никуда.
А куда мне уходить?
Я встал, прошелся по пляжу. Нигде ни души. Я вернулся обратно: боялся, чтобы кто-то не похитил мое сокровище, или чтобы она сама не убежала от меня.
А Роза лежала так же, в чем мать родила, прикрыв свои потайные места полотенцем. Я медленно начал стаскивать полотенце и передо мною открылся самый прекрасный цветок на земле, к которому я опять боялся прикоснуться, и застыл перед ним, стоя на коленях. Я испытывал неясное, неведомое чувство блаженства и удовлетворения, не имеющее ничего общего с сексом. Она лежала, соединив стройные ноги и уронив руки на бедра, глядела в небо, словно в зеркало, любуясь собой. Легкая улыбка скользнула по ее нежным губам, она повернула голову ко мне и в каком-то восторге стала разглядывать меня, потом взяла мою руку и положила к себе на грудь.
- Ну, иди ко мне, милый, - произнесла она слабым голосом. - Что ты томишься? Поцелуй мою грудь, она принадлежит только тебе. Мне кажется, я родилась и выросла для тебя и то, что у меня там внизу, куда ты снова впился голодным взглядом, я тоже берегла для тебя, оно тоже твое, возьми все, наслаждайся им, сколько хочешь. Так Бог сотворил нас, чтобы мы приносили радость друг другу. Ты на меня смотришь с восторгом, и я хочу на тебя посмотреть, не стесняйся меня. Дай мне посмотреть на тебя, как мать на тебя смотрела, когда ты был совсем маленький. Все что у тебя есть, тоже прекрасно и великолепно. Нет в человеке ничего такого, чего он должен стыдиться, стесняться, особенно если люди вдвоем и нравятся друг другу. Мы просто немного дикари и потому жеманимся, но совершаем свои потребности в темноте, накрывшись ватным одеялом, не сняв себя одежды, и получается просто случка как у животных.
Я слушал ее как завороженный. Все что она говорила, звучало как музыка в моих ушах. Дело в том, что я помнил свою встречу с Аллой, и мне казалось, что все такие и что лучше не связываться, коль это приносит только боль. И вот теперь Роза...
Я никогда не думал, что женщина может принести так много радости. Что могло послужить причиной того, что этот маленький прелестный бугорок так опошляют, особенно мужчины? Возможно потому, что оно властвует не только над мужчиной, но и над женщиной, обладательницей сладкого пирога. Оно часто управляет женщиной, но не женщина им.
Наши вещи, уже собранные, так и остались, мы забыли о них.
После короткого отдыха, она снова ласкала меня, танцевала вокруг меня, прижимала мою голову к своим бедрам, теребила мои слипшиеся влажные волосы на голове, опускалась на колени, прикладывая горячие щеки к моим чувствительным местам. Необыкновенным счастьем и радостью светилось ее лицо, потом мутнели ее красивые глаза, из нее вырывались вздохи, она хватала мою руку и жарко целовала ее, а потом прилипала ко мне влажным телом и шептала: обними меня крепче!
Я наполнялся новой энергией и способностью к новому наслаждению. На ее прекрасном лбу и вокруг губ появились капельки влаги, которые я слизывал языком. Наши тела были жаркими и потными, и мы снова побежали к теплой воде Днепра, омыть друг друга.
Все это было для меня так ново и необычно. Я прочитал сотни романов, но ни в одном я не нашел ничего подобного. Что-то было у Золя, но тогда, когда я читал, мне показалось таким пошлым, таким бесстрастным, словно корову привели к бугаю на случку. Да, конечно, у Золя не было такой женщины, хоть он и француз, подумал я.
- Ну, мой милый Ленский, ты просто герой! Я не думала, что в таком, прямо скажем, не богатырском теле, столько силы и столько энергии, откуда в тебе все это?
- А я не думал, что ты такая прелесть и вообще не знал, что женщина может принести так много радости мужчине. Если бы можно было остановить это время, законсервировать его! чтоб ты была всегда такая, как сейчас, чтоб твое прекрасное тело, никогда не покрывалось морщинами, и не потухал испепеляющий огонь в голубых как небо глазах!
- Я хотела бы, чтобы у нас было много таких дней и ночей.
- Это от нас зависит, и, прежде всего, от тебя, - сказал я.
- Тольки ли от меня?
- Да, потому что я тебя никогда не оставлю и никому тебя не отдам.
- Все так, но есть еще и обстоятельства, а они иногда сильнее нас.
- Что ты имеешь в виду?
- Я просто рассуждаю.
- Розочка, солнышко, у меня к тебе один нетрадиционный вопрос. Можно я его задам?
- Задавай. - Роза села, накрыла полотенцем свои кудряшки внизу живота, и устремила на меня свои красивые глаза. По обеим сторонам Днепра зажглись ночные фонари, вода блестела, переливалась от тихого ветерка, и зарево этих огней немного освещало теплый песчаный берег, на котором мы проводили незабываемую романтическую ночь. И глаза и тело своей богини я видел как днем.