Я весьма сожалел, что попал к Диме в гости, ибо всякий раз, когда мне было очень трудно, я вспоминал его, и завидовал ему.
Заканчивался август, самый прекрасный месяц года в этих местах. На свежем горном воздухе и молоке, не обремененный тяжелым физическим трудом, я окреп, посвежел, будто побывал на курорте. Но близилось первое сентября, начинались занятия в школах.
Мне надлежало явиться в Тячевский отдел народного образования для дальнейшего определения, где должны были выдать направление непосредственно в школу.
8
Тячев довольно симпатичный провинциальный городишко на берегу Тисы, начал застраиваться новыми домами, но пока производил впечатление маленького, тихого уголка, в котором ютились люди многих национальностей.
Поработаю с годик, а там посмотрим, как будут складываться обстоятельства, сбежать в город можно в любое время. Пока семьи не. А семьи быть не может, пока дом не построишь, размышлял я, как настоящий советский пролетарий, у которого всяких планов полны карманы, а туфли просят каши. С этими прогрессивными мыслями я, и направился на прием к заведующему районным отделом народного образования, товарищу Кривскому. Как и в предыдущем РОНО, здесь стояла длинная километровая очередь, и каждый знал, что попадет на прием, хоть в двенадцать ночи. Я пристроился, кажется девяносто восьмым и мужественно стоял до вечерних сумерек, когда на дворе стала спадать жара, а в коридоре все было: не продохнуть, переминаясь с ноги на ногу, поскольку в узком коридорчике не было ни одной скамейки, ни одного стула.
- Это что, все новички? - спросил я, впереди стоявшую женщину, с некоторой тревогой.
- Нет, не только. Я, к примеру, хочу просить перевода в другую школу, поближе к дому. Если повезет, буду очень рада. Но, Кривский тертый калачик, у него, как и у всякого руководителя, есть свои люди, которым он симпатизирует и для которых делает всякие поблажки, так что надежда невелика, но, попытка - не пытка. А вы? вы молодой специалист, наверно?
- Так точно, - ответил я.
- Ну, тогда вас - куда-нибудь в глушь, в Глубокий Поток, или на Калины.
- А это далеко от Тячева?
- Километров пятьдесят, а может быть и больше, - ответила дама.
- Э, нет. Я буду только в Тячеве работать, - гордо сказал я.
- Ну что ж! Дай вам Бог удачи.
От жары и тяжелого воздуха с меня лился пот градом, однако, я мужественно все переносил, как и все остальные.
После многочасового стояния в очереди, уже в сумерках я попал на прием к заведующему отделом народного образования Василию Михайловичу Кривскому. Василий Михайлович широкоплечий, плотный сорокалетний мужчина, детского приземистого роста, мне - так чуть выше пупка, сидел в массивном кресле, оббитым черным дерматином. Он гордо держал голову на коротком корпусе, отказывал посетителям твердым голосом, заканчивая окончательную фразу так: фсе, ослобоните кабинет, пожалуйста. Дамы тут же пускали слезы и даже пытались падать в обморок, но это его только подзадоривало. Таким методом он сам создал о себе славу твердого, принципиального советского руководителя.
В этот раз он уже устал, это было видно по синим кругам под глазами, и максимально сгорбленной позе, насколько можно было сгорбить такое короткое туловище.
- Василий Михайлович, - сказал я, присаживаясь на скрипучий стул, - вы обещали еще в прошлом месяце направить меня в Поляну, поближе к матери. Мать у меня одна: отец умер шесть лет тому.
- В Поляне нет места.
- Я только что оттуда, - сказал я.
- Не морочьте мне голову. Идите в Руню и работайте, да еще скажите спасибо. Руня в каких-то шести километрах от Тячево, на четвереньках можно доползти. В следующей пятилетке запланирована линия электропередачи. В школе лампочка Ильича вспыхнет. Будьте здоровы. Ослобоните кабинет, эх, как я устал от вас всех и не знаю, куда спрятаться, в какой норке отоспаться.
Я, молча, вышел из кабинета.
- Ну, что? - спросила дама. - Как у вас решился вопрос?
- Никак. В Руню направил.
- А я надеялась попасть на ваше место. Это золотое место. Всего шесть километров от города, а мне знаете, сколько чапать до великого города Тячева?
- Сколько?
- Шестьдесят километров. Я этот Тячев буду видеть два раза в году. Если бы вы знали, где моя школа... только в небо видно. Я глубоко сожалею, что потратила пять лет в этом университете. Лучше бы мне дояркой быть, а там я...никогда не выйду замуж.
- Выйдете, не переживайте. Такая симпатичная девушка одна не может остаться долго. Если бы я не был женат, я поехал бы вместе с вами, честное слово, - соврал я.
- Смешной вы, однако же.
- Вы хотите сказать: жена не стенка можно подвинуть?
- Приблизительно.
- Ну, тогда...увидимся с вами на педагогической конференции зимой, пока.
Я был довольно прилично одет. Темный недорогой костюм, белая рубашка, галстук, полотняные туфельки - все это было впечатляюще и создавало довольно презентабельный вид. На правом лацкане в виде ромбика - университетский значок, как бы говоривший: выше голову, товарищ!
Я вышел из душного помещения страшно голодный и усталый, но первой моей заботой было обнаружить нужник, которого, к сожалению, днем с огнем не найти. Кое-как освободив организм от лишней жидкости, отправился на вокзал, сел на свободную скамейку и начал дремать.
Это был мой ночлег. Мне приходило в голову отчаянное положение матери, но у меня у самого было столько проблем, что как-то, грешно сказать, моя матушка со своими бедами отошла на задний план, и только гораздо позже я с содроганием вспоминал эти страшные дни. Я не смог оказать помощь матери в трудную минуту, а она так ждала этой помощи. Мать как-то пережила эту боль, как бы чувствуя, что сын сам находится в яме из которой пока нет выхода. Говорят, человек слаб. Это не так. Человек, если у него еще крепкий дух, способен вынести не только духовные, но и физические пытки и ничего ему не страшно, ни голод, ни болезни, ни ленинско− сталинские концлагеря, ни сибирские морозы.
Утром, едва рассвело, я бросился в шестикилометровый путь, поднялся на невысокую горку, нашел школу. Это был небольшой домик с четырьмя комнатами. До начала занятий первого сентября оставалось три дня. В школе находился только один учитель. Это был Иван Иванович Тиводар, математик. Он встретил меня довольно радушно.
- Дык, наша школа то, что надо, работать можно: стекла на окнах вставлены, двери на замок запираются, что еще надо?
- А как с питанием, с жильем?
- Чтоб вам не соврать, посмотрите сами: сливы есть, картошка есть, с хлебом туговато. Короче, хлеба нет.
- А масло, мясо? - допекал я Ивана Ивановича.
- А что такое масло?
- Обычное масло, сливочное.
- Нет, про такое мы даже не слышали. Иногда по радио про какое-то масло болтают, но я думаю это свиной жир, что получается из сала, если его перетопить. Но сала нет; ни у людей, ни в магазинах. Это дефицит.