- Я была не одна. Просто моя напарница сбежала вовремя, а я, дура, медлила, надеялась ни их порядочность. Как вас зовут?
- Виктор.
- Вы отдыхаете в этом санатории?
- Да, со вчерашнего дня.
- Не знаю, как теперь быть, - сказала Валя. - Если они поймут, что я обманула их, мне не поздоровится.
- А вы держитесь меня, и все будет хорошо, - сказал я.
- А вы один здесь?
- Нет.
- Я так и знала. Вечно мне не везет.
- Почему?
- Так, не везет и все тут.
- Валя, я не один в том смысле, что я с вами, и вы не будете одна, если будете со мной.
- Тогда сыграем в игру: любовь с первого взгляда.
- Вы современная девушка, откуда вы?
- Из Москвы.
- Ого! Я хочу в Москву.
- Поженимся и айда в Москву, - засмеялась Валя. - Мне это все предлагают. Кажется, я им не нужна: им нужна Москва.
- Тогда вам не следовало говорить, откуда вы.
- Почему?
- Да потому, что я мог свободно ухаживать за вами, а теперь...вы все время будете думать, что я это делаю из-за того, что вы - москвичка.
- Тогда считайте, что я пошутила. И это действительно так. Я из Калуги.
- Тогда прекрасно, - сказал я.
Мы вместе с Валей вернулись в санаторий под руку и все на нас стали смотреть, как на влюбленных. День за днем и я стал привыкать к тому, что рядом со мной есть нежное существо, такое доброе, мягкое, беззащитное. А что если? Однако это "если" разрешилось как бы само по себе. Меня стало тянуть к Вале каким-то магнитом, и на правах ее защитника и покровителя я упросил ее пойти со мной в горы. Я обещал ей, что самое большее, на что я буду претендовать, так это на поцелуй в щеку и не более.
Валя улыбнулась и сказала:
- Посмотрим, хотя все вы, мужики, одинаковы, и верить вам нельзя.
- Всякий петух преследует курочку до тех пор, пока не получит от нее то, что ему хочется, - сказал я. - Вопрос только в том, в какой это форме происходит, надо знать время, место, понять, насколько далеко готова убегать курочка.
- Философ, - сказала Валя.
Я набрал фруктов и бутылку вина. Мы шли долго и медленно, любуясь природой. Мне нравилась ее плавная речь. Валя была достаточно образованной и начитанной девушкой. Я выяснил, что ей уже двадцать восемь лет, что она считает себя старухой и не надеется выйти когда-нибудь замуж.
Большую часть пути я молчал и кажется, это ей нравилось. Видимо она относилась к той категории женщин, которые предпочитают тех мужчин, которые слушают сами и не претендуют на то, чтобы их слушали.
У Вали очень симпатичное личико, а носик горбинкой, глаза черные маленькие, брови густые, почти соединяющиеся у переносицы.
Мы расположились на самой вершине одной из гор, и над нами кружили только птицы. Валя посматривала на меня с недоверием, но после того, как мы опустошили бутылку, потеплела и даже склонила свою головку мне на плечо.
- Ну, поцелуй свою жену, - сказала она неожиданно.
Я прилип к ее тонким холодным губам, но лишь слегка, как к двоюродной тетке и тут же сделал движение, чтоб освободиться и встать.
- Что, не понравилось? - спросила она и захохотала. Хохот ее был немного нервным, словно я ее обидел.
- Да нет, это не то. Я думаю, что мне не надо уподобляться тем мужикам, которые гонялись за тобой и хотели тебя раздеть. Поцелуй...он может привести к ярости, и тогда я тоже могу...озвереть.
- Если петушок нравится курочке, она убегает, но недалеко.
- Валя, будет шутить. Пойдем, а то опоздаем на ужин.
Валя покорно встала, взяла меня под руку и теперь уже жалась ко мне, как влюбленная девушка. Дважды она поскользнулась, и как бы падая на меня, повисала на моей руке.
-Ты мне нравишься, ты не такой как все. Я боюсь, что кончится тем, что я сама буду за тобой гоняться, - ты не будешь от меня убегать?
-Не шути так, - сказал я, в тоже время крепко сжимая ее пальчики.
После ужина Валя пришла ко мне в номер. Теперь мы сидели и глядели в глаза друг другу. Я любовался ее маленькими глазками, и когда они особенно стали сверкать, я начал их целовать. Валя в это время отыскала мои губы. Я не вынес этого и поднял ее на руки.
- У меня уже голова кружится, - сказала она, свесив свою головку, так что волосы касались моих колен. Мне ничего не оставалось делать, как отнести ее на кровать.
- Я сама, - сказала она, лихорадочно расстегивая кофту на груди. Но мы, словно сговорились: мы работали вместе. Пока она расстегивала пуговички на кофте, я стаскивал с нее юбку. Я как бы забыл, что мне самому надо снять с себя одежду.
- Я сейчас, - сказал я, задыхаясь, и бросился закрывать дверь на ключ. - Можно, я не буду выключать свет.
- Ты хочешь посмотреть на меня голую? Я тебе такой еще больше нравлюсь?
- Да, да, конечно, у тебя прелестная фигура, - говорил я, покрывая ее тело поцелуями. Руки мои скользили по ее телу, пока правая рука не застряла ниже пупка.
- Ты что делаешь, хулиган? Почему ты до сих пор в...одежде?
- Ах, да, я совсем забыл.
В постели Валя была серой мышкой, будто ей всего пятнадцать лет и она отдавалась желанному мяснику впервые в жизни. Ее слабо выраженная страсть проявилась только в том, что ее личико покрылось легким румянцем, но ни одного движения, ни одного слова, ни даже поцелуя во время близости не выказала, будто я трогал ее за мочку уха. Словом, она была холодна, как старая дева после сорока лет, которой все равно, какая область тела подвергается легкому и нежному массажу.
- Мне надо туда, - сказала она. - Горячая вода есть?
- Есть, иди, - произнес я безразлично.
- Ты чем-то недоволен?
- У меня такое впечатление, будто муха села на хобот слону, а слон, вернее слониха этого даже не почувствовала, - сказал я, глядя в потолок.
- Лиха беда начало. Я к тебе еще не привыкла, - сказала Валя, накрывая свои худенькие плечи халатом и отправляясь в ванную.
"Может, я в чем-то виноват? Не расшевелил ее, слишком торопился, пренебрег предварительными ласками, не говорил ей красивые слова, забыл, что женщина любит ушами, или, что тоже вполне вероятно, у нее раньше был мужчина-гигант? Скорее так оно и было. Недаром каждая женщина втайне мечтает о массажном валике длинной в двадцать сантиметров и если такой попадается, она с восторгом рассказывает об этом в кругу своих подруг. Интересно, а, сколько же у меня? Мне скоро двадцать семь, уже детей пора иметь, а я никогда не измерял. Надо это дело поправить", - думал я и стал чесать затылок.
Валя вернулась из ванной неторопливой походкой и заявила, что ей пора вернуться в номер, так как она не предупредила соседок по номеру, и ее могут искать по всем корпусам санатория.
- Пойди, предупреди и возвращайся обратно, - сказал я не очень уверенно.
- Не все коту масленица, - сказала она загадочно и начала одеваться. - Ты проводишь меня?
- А как же, - ответил я и тоже направился в ванную.
Валя жила в том же корпусе двумя этажами выше в трехместном номере. Мы не успели открыть дверь, как услышали песни: ее подружки с двумя кавалерами уже, что называется, были тепленькие.
- А, присоединяйтесь! - сказал кто-то из них.
Я крепко держал Валю за руку и громко, так чтоб все слышали, сказал:
- Мы вам мешать не будем, мы пойдем гулять...на всю ночь, а вы за Валю не переживайте.
- Ну, Валечка, на конец-то, - восторженно произнесла Аня, чья кровать была напротив Валиной, - а то я уж думала: у тебя отпуск пройдет всухую. Стоило ли, думаю, ехать в такую даль, чтоб потом и вспомнить было нечего, ведь из Москвы сюда больше полутора тысяч километров.
- Молчи, предатель, - прошипела Валя и повернулась к входной двери.
- Ну что, калужанка, обманула меня? - сказал я, глядя ей в озабоченное лицо. - Я тебя накажу за это.
- Как?
- Я тебе всю ночь спать не дам.
- Хи, хи, напугала мышка кошку.