Тейлор услышал его. Он повернулся лицом к капитану, на глаза ему упали мокрые черные волосы.
- Но...
Торм резко оборвал его сердитым жестом.
- Я не желаю отвечать за вашу смерть! Вниз, прочь с палубы!
Без толку было пытаться отвечать. Тейлор полагал, что он имеет полное право рисковать своей собственной жизнью, но глупо отвлекать капитана от первостепенной задачи - спасения судна. Молодой человек задержался на секунду, чтобы еще раз потрепать Кристалла по шее, а затем выскользнул из загона. Очень осторожно он пробрался в свою каюту.
Корабельный стюард, в чьи обязанности никогда не входила работа на палубе, даже во время шторма, зажег, как обычно, фонарь в каюте Тейлора. Старая железная лампа бешено раскачивалась на своем крюке, прибитом к потолку, ее абажур то полностью загораживал свет, то совершенно открывал его в зависимости от того, в какую сторону накренялся корабль. Это жутковатое зрелище могло свести с ума даже человека с весьма устойчивой психикой казалось, что какое-то существо, созданное из света, попало в ловушку каюты и теперь бьется о стены в безумной попытке освободиться. Тейлор немногое мог разглядеть при таком освещении, но он заметил, что стюард убрал стакан и кувшин с водой, которые обычно стояли на столе, таким образом спасая их от неминуемой гибели. Однако он не убрал книги и одежду, аккуратно разложенные Тейлором, и теперь все эти вещи летали по каюте, тогда как мебель, привинченная болтами, оставалась странно равнодушной к буре.
Дверь каюты захлопала за его спиной. Тейлор плотно закрыл ее и запер на задвижку. Затем он собрал свои вещи, при этом перелетающая с места на место книга попала ему по голове, и убрал в один из сундуков, составлявших его койку, и тоже запер его на задвижку. Возникло желание задуть фонарь, но молодой человек понимал, что ему никогда не удастся зажечь его снова. Поэтому он осторожно залез на койку и, вцепившись пальцами в шнуры, которые привязывали матрас, попытался расслабиться.
Легко сказать! Стон шпангоутов просто оглушал, с каждой волной нос судна поднимался высоко над бушующим морем, а затем с треском опускался вниз, ударяясь о воду с такой силой, что казалось, корабль вот-вот разлетится в щепки. К тому же, несмотря на судорожные попытки удержаться, Тейлора постоянно сбрасывало с койки, один раз он сильно ударился ребром о ближайшую ножку стола. Ругаясь вполголоса, он с трудом поднялся на ноги и подобрал с пола одеяло. Тут его озарило, что маленькие шнурки по краю одеяла были вовсе не каким-то непостижимым гатонским украшением. Пока корабль продолжал взбрыкивать, он с трудом пропустил эти шнурки в те же самые металлические петли, к которым был привязан матрас, и сделал себе удобный карман между одеялом и матрасом, откуда его теперь невозможно было вытряхнуть. Тейлор заполз внутрь этого импровизированного убежища и пожелал себе передышки, но хотя его больше не сбрасывало на пол, успокоиться он не мог. Молодой человек тревожился о Кристалле, оставшемся там, наверху. И он не переставал размышлять о лысом убийце, без сомнения, в полной безопасности направлявшемся сейчас в Тирсус, без помех увозя с собой слова, которыми не имел права владеть ни один человек.
Тейлор не знал, миновали минуты, часы или целый день мучений. Время растянулось так, как это бывает только в несчастье, и Тейлор с уверенностью мог заявить только то, что спина у него разламывается от ударов волн по кораблю и что каждое, казалось бы, достигшее непревзойденной мощи крещендо порывов ветра является, вопреки всякой логике, только увертюрой к еще более величественному завыванию, словно скорбел огромный хор плакальщиц. В какой-то момент он почувствовал: больше ему этого не выдержать. Кристалл все еще находился на палубе, как и гатонцы, так почему он должен прятаться под одеялом, в то время как они лицом к лицу борются с разбушевавшейся, яростной стихией? Тейлор выкарабкался из койки, чуть не упав головой вперед, как только на секунду выпустил из рук спасительное одеяло, с трудом двинулся к двери по невыносимо крутому склону пола. Тут "Грампус" резко плюхнулся вниз, бросив Тейлора головой на дверь. Он молча выдержал удар, довольный тем, что ему удалось крепко ухватиться за ручку, и распахнул дверь, когда палуба опять начала подниматься. Корабль переваливался с борта на борт, и Тейлора молотило о стены коридора, но до лестницы, ведущей на палубу, оставалось всего несколько шагов. Всего несколько ступенек вели наверх, к двери, которая и была его целью. Набравшись храбрости, он открыл дверь.
Несмотря на жуткие картины, услужливо нарисованные богатым воображением, происходящее на палубе оказалось для него полной неожиданностью. Дверь распахнулась, и в лицо ему хлынула стена воды. Невозможно было разглядеть хоть что-то за пеленой проливного дождя, хлещущего в непроницаемой тьме. Ветер продувал его одежду насквозь с такой легкостью, будто ее и не было. Порыв безумной силы заставил его содрогнуться и застучать зубами, вдавил глаза в глазницы. Где-то над ним, с юта, слышались отдаленные крики Торма. Голос капитана звучал резко, как проклятие. Казалось, в речи старого моряка больше не осталось ни одного разборчивого слова, только жуткий рев в ответ на более мощный рев ветра.
В этот момент где-то совсем рядом ударила молния, с болезненной яркостью осветив палубу и наполнив ноздри Тейлора озоном. Прямо перед собой он увидел группу матросов, привязанных к вантам, замерших в этой вспышке света в позах бескостных трупов. И, наполовину скрытого грот-мачтой, он увидел Кристалла в его загородке. Поднявшись высоко на дыбы под каким-то безумным углом к палубе, конь беззвучно ржал, глядя куда-то вперед обезумевшими от страха глазами.
Движимый импульсом, не потратив ни единой секунды на раздумья, Тейлор выскочил на палубу, и его тут же бросило вперед и поволокло на животе по залитым водой доскам палубы. Он обо что-то сильно ударился и остановился. Это была грот-мачта. Тейлор помнил, что где-то здесь, на уровне пояса, натянут канат, если его еще не порвало штормом. Он отчаянно замахал правой рукой, и кисть неожиданно наткнулась на просмоленный трос. Он вцепился в спасительную веревку, и в это время налетела следующая волна, завертела его и снова ударила о мачту.
Еще один удар молнии расколол небо. Он увидел Торма, возвышавшегося над поручнями юта, устойчивого, как четвертая мачта. И Торм увидел его.