– Не знаю, - Андерс опустил голову, кусая губы. – Чем дальше от Инквизиции и Киркволла, тем лучше. Это всего на пару лет, я устроюсь где-нибудь целителем, и просто буду помогать людям. Наверное… – казалось, он и сам пытался успокоить себя этими словами.
– Нет! Я знаю. И раз ты хочешь уйти, то выполни одно моё условие… одну просьбу, - глаза Дориана вспыхнули, он вцепился в потрёпанный воротник мантии Андерса до побелевших костяшек. – Ты пойдёшь не «куда-нибудь», а направишься в Тевинтер. Я напишу письмо для одной особы, которую ты должен будешь найти. Ты устроишься именно там, оправишься, можешь лечить, можешь изучать магию — это не важно. Главное, что ты будешь в безопасности на земле, принадлежащей магам. И всё это время мы с тобой будем общаться, обмениваться письмами и держать друг друга в курсе дел. Без подвигов. Хорошо?
Андерс колебался, с трудом представляя себя в Тевинтере: где он и где все эти магистры. Но как он мог спорить с ТАКИМ Дорианом? Он и сам боялся неведомого будущего, он устал прятаться и бояться сделать шаг. И если ему нужно будет довольствоваться исключительно письмами на протяжении года или двух — пусть так. Это лучше, чем страдать от неизвестности.
– Я… Хорошо. Я согласен.
Дориан стиснул его в крепких объятиях. После непродолжительного разговора, они всё же вдвоём направились в город, сделав приличный круг из-за разломов, окружающих его. В уже знакомой таверне они сняли комнату, купили коня и просто … остановились. Письмо для Мэйварис Тилани уже лежало в кармане, у Дориана была ещё пара дней в запасе, прежде чем он вновь окунётся в свою собственную жизнь, и будет играть роль несведущего в событиях. Его одновременно пугала мысль отпускать Андерса одного на другой конец Тедаса, но и успокаивала одновременно. Целитель будет в хороших руках. Да и при необходимости он и сам сможет постоять за себя.
– Я так рад, что мы смогли исцелить тебя, - Павус, сидящий на краю кровати, привлёк Андерса к себе и просто уткнулся лицом ему в живот, закрывая глаза. Видеть помолодевшего, сильного и здорового Андерса было для него ни с чем несравнимым удовольствием и личной победой над всем.
Заботливые руки прошлись по его плечам и шее, запутались в тёмных прядях, мягко потягивая и вынуждая его запрокинуть голову. Андерс улыбался, с любовью глядя на него сверху вниз.
– Ничего этого не было бы без тебя. Ты мой дух-хранитель. Ты — часть меня, я не знаю, как подобрать слов, но я будто чувствую тебя и твои эмоции. Возможно, это пропадет на расстоянии, но я наслаждаюсь этим чувством, - он наклонился, запечатлев неспешный поцелуй на приоткрытых губах.
Андерс с трудом мог сказать, когда еще он чувствовал себя так хорошо, словно у него за спиной были крылья, которыми он мог охватить весь этот мир.
– Дориан, я люблю тебя. Всем своим потрепанным сердцем и душой, - он поглаживал кончиками пальцев впалые щеки и острые скулы тевинтерца, невольно переходя на шёпот. – Я буду всегда рядом. Я буду тебя ждать всегда, мечтая чтобы будущее было только нашим. Хочу провести его вместе с тобой.
Переполняющие Дориана эмоции были похожи на лавину и прежде подобного он никогда не ощущал. Была ли их часть принадлежащей Андерсу? Собственное сердце пело, отдаваясь легкой горечью скорого расставания.
– Пусть для меня это время промелькнет как мгновение. Я буду стремиться к тебе. Мой аматус, ты — моё сердце, - с легкой улыбкой Дориан потянул Андерса на себя, прижимая бережно и заботливо. – Я никогда не отпущу тебя, любовь моя.
С восходом солнца они разбили пустую склянку из-под зелья и сожгли все до единой записи о магии времени, вместе с тщательно подобранными рунами и заклинанием. Эти знания не должны были попасть в чужие руки, и пусть только они двое останутся единственными их носителями. Еще никогда подобное могущество не приносило счастья, а за собственный успех они уже успели сполна расплатиться. Андерс молча смотрел на то, как пламя поглощало помятые листы и прижимал к себе крепче Дориана, уткнувшись носом в обнажённое смуглое плечо. Его мысли были далеко отсюда. Больше всего на свете Андерс не хотел сейчас одеваться и уезжать, но… такой была его цена за мир и счастье — и он был готов её заплатить. Еще один невесомый поцелуй в шею, и целитель отстранился, тут же пожалев о пропавшем тепле чужого тела.
– Я напишу тебе сразу же, как устроюсь в Минратосе. И постараюсь сделать это как можно скорее, - целитель отвлекся на завязки на рубашке и потянулся за брошенной на пол мантией. – И… Ты же помнишь? Ты должен будешь сжигать все мои письма, чтобы они не попали в чужие руки.
– Безопасность превыше всего, - Дориан кивнул, нехотя собираясь вслед за любовником. Он соглашался, хотя мысленно совершенно точно не собирался этого делать. Он найдет способ обезопасить их связь и сохранить её в секрете.
Тевинтерец провожал Андерса у входа в таверну: смотрел на то, как блондин легко вскакивает на лошадь, надежно крепит свой посох и, не выдержав, все же наклоняется, чтобы урвать ещё один поцелуй.
– Береги себя.
– И ты.
Голос окончательно сел. Разделив последний, полный любви и нежности взгляд,
Андерс пришпорил коня и устремился к главным воротам, оставив Дориана далеко позади. Целитель боялся обернуться, хотя и ощущал на себе пристальный взгляд любимого человека. Это было необходимое расставание на долгие годы. Он должен будет пройти через это, как и Дориан. Это было… больно.
А Павус, оставшийся в гордом одиночестве, просто не знал, где найти в себе силы, чтобы уже завтра отправиться на встречу с Лавелланом, бойко отвечать ему и улыбаться. Так сильно на душе не давило, даже когда он жил у Флемет долгое время, но это был верный шаг. Единственно возможный в их ситуации. Развернувшись на каблуках, Дориан вернулся в таверну и, купив у хозяина целый кувшин самого крепкого вина, просто заперся в своей комнате наедине со съедающей его болью.
***
Вернуться в прошлое было… странно. Словно и не было всего, что произошло. Словно это было огромное и бесконечно длинное дежа вю или вообще что всё, что было между Редклифом и прощанием с Андерсом вчера было одним насыщенным сном. Было одновременно страшно и удивительно легко вновь встретиться с Инквизитором, заигрывать с ним, повторяя собственные фразы едва ли не слово в слово. Биться с чудовищами, вновь противостоять собственному учителю, мысленно отмечая каждую его ошибку в работе с магией времени. Всё шло как по нотам — ровно до того момента, как Варрик, улучив момент, просто поймал его за руку и внимательно глядя в глаза не спросил: “как он?”.
Волна облегчения буквально выбила почву из под ног. Варрик знает! А это значит, он будет не один всё это время. Павус успел только шепнуть, что Андерс жив и тут же отвлекся на некстати вернувшихся Кассандру и Соласа. Подробный разговор состоялся только через неделю, уже в убежище. Дориан на этот раз не скрывал ничего, а Варрик рассказал о том, что случилось после гибели Мередит. Им не удалось попрощаться, но гном успокоил Павуса новостью о том, что все остались живы и невредимы. Он поддерживал переписку с Хоуком и пообещал сообщить ему о том, что им удалось совершить всё задуманное. Нести один секрет вдвоем оказалось проще, пусть даже тевинтерцу и остро не хватало ехидных комментариев целителя, его переживаний за каждое живое существо, его тепла и ласковых рук. В такие моменты он молча брал бутылку вина и шел к Варрику, заметно сблизившись с ним за последнее время.
Первое письмо Дориану принесла Лелиана. Она очень долго и выжидающе смотрела на него и кивнула, видя каким нетерпением вспыхнули глаза мага. Она не задавала вопросов, но почему-то Дориан был уверен, что позже от ее расспросов он никуда не скроется. Павус поспешил отойти от лагеря и, устроившись на поваленном дереве в роще неподалеку, дрожащими руками вскрыл письмо. Оно оказалось весьма объемным и состоящим из двух частей. Первую — с узнаваемым почерком Андерса, он, само собой, прочёл в первую очередь. Целитель писал обо всем сразу: просто поток мыслей и воспоминаний о путешествии до Тевинтера, во всех подробностях расписал, как он добивался встречи с Мейварис и как доказывал ей его знакомство с самим Дорианом. Было заметно, что письмо писалось не сразу, а больше напоминало дневник, который Андерс вел всё это время. Он обращался к Дориану, делился эмоциями и жалел, что и вправду расстояние практически полностью погасило ощущение “чужой души”. Всё письмо Андерса было прописано эмоциями, которые буквально согревали тевинтерца. И как он мог бы сжечь всё это?