— Мне бы попить? — он вопросительно уставился на нее, явно ожидая, когда она подвинется.
— Эм, — она задумалась, зачем наваждению вообще пить? Но все же решила отойти в сторону и подыграть странному монаху.
Лысый мужичок довольно улыбнулся, кивнул и жадно приник к воде. Руки снова начало жечь, и Руви непроизвольно потерла их друг об друга, и, понятное дело, тут же привлекла к себе внимание.
— Он же ядовитый! — укоризненно покачал мужичок головой, — В перчатках надо.
— Сама знаю! — буркнула она, весьма не учтиво, но перед наваждением церемониться она точно не собиралась, — Дома забыла!
— Ага, — крякнул монах, на столь очевидный ответ, — ну так вернулась бы за ними назад?
— Вернешься тут, — заворчала она, поежившись при воспоминании о наставнике, — Лучше с такими вот красными руками, чем с пустыми. Он же мне еще чего в наказание придумает. За забывчивость.
— Какой у тебя строгий отец, — усмехнулся человечек, сделав очевидный вывод, но глаза его одобрительно сверкнули.
— Он мне не отец, — снова нагрубила Руви. И в этот раз было за что! Любое воспоминание о нем, было весьма болезненным, — И вообще! Нет у меня отца! Умер он!
— Хех, — просвистел сквозь сжатые зубы монах, и жалостливо похлопал ее по плечу, — Извини, я же не знал. Скучаешь?
— Нет! — она зло сверкнула на него своими зелеными глазищами, а потом, неожиданно даже для себя, заплакала, — Я его никогда даже не видела.
— Хм, — монах сощурился, внимательно вглядываясь в ее лицо, — Какие знакомые глазки. И снова в слезах. Так чего ревешь, если нет?
— Не знаю, — растирая слезы по лицу, честно призналась Руви. Человечек выглядел так странно и беззащитно, что сама мысль соврать, показалась неуместной.
— Ты это, — зашарил по карманам монах, — только не плачь. Вот, — замер он что-то нащупав и торжественно улыбнулся, — Я тебе одну вещь дам. Она любое желание исполняет.
— Любое? — переспросила Руви, подозрительно сощурившись, — Вот прямо любое? А если я загадаю увидеть отца, эта вещь его вернет?
— Хм, — монах закусил губу, задумчиво рассматривая маленький камушек на кожаном шнурке, — Не знаю. И потом, смотря как загадать, — он протянул безделушку Руви и улыбнулся, — Но лучше придумай что-то еще.
— Спасибо, — забрала она камушек и спрятала в карман, а потом тоскливо посмотрела на плющ. Работу за нее никто не сделает. И тут ей пришла гениальная мысль, и она тут же плюхнулась на пятую точку и потащила сапог. Натянув его на руку, она осторожно придвинулась к растению, и снова потянула.
— Находчиво, — крякнул от удивления монах, то ли хваля, то ли порицая.
Нарвав достаточное количество, ей с трудом удалось все это упихать в мешок, и только тут пришла мысль, что собственно мешок и можно было использовать вместо перчаток. Но кто-то умен до, а кто-то и вообще, дураком умирает. Досадливо шикнув, Руви вернула сапог на место и развернулась уходить. Но что-то внутри у нее свербело. Надо же как-то отблагодарить старика за подарок? Она зашарила в сумке, и, найдя там краюху хлеба, обрадованно обернулась, но монаха, там уже не было.
Да как так? Девочка замотала по сторонам головой, но так и не смогла увидеть желтого пятна среди листвы. Ну не испарился же он? Уверившись до конца, что человечек ей просто привиделся, она фыркнула, и, жуя не первой свежести горбушку, направилась домой.
***
Руви морщась и кряхтя, пыталась натянуть на руки шелковые перчатки, а то покрасневшие и припухшие кисти ужасно не гармонировали с платьем. И если в обыденности ее обычную одежду мать еще терпела, то за присутствие на празднике в таком виде она ей точно голову оторвет. Если конечно узнает.
— Ну, ты скоро? — заглянул в ее комнату Люэван, или проще Ван, её единственный друг из молодежи. Он был старше, если отмерять в годах, но, не смотря на свой детский вид, Руви все же ощущала себя скорее ближе к нему, чем к сверстникам. Словно она взрослела быстрее, чем остальные. Хотя вот тут и не очевидно, но училась она точно быстрее, как будто и не совсем эльф. Любви окружающих ей это не приносило, так что она старалась все скрывать.
Парень застыл в дверях, озадаченно взирая на ее хитрые манипуляции с перчатками и ловя хмурые взгляды в свою сторону, но все же спросил:
— А зачем?
— Чтобы руки лишний раз не мыть, — огрызнулась она, морщась от боли. Да еще и под плотной тканью все жутко чесалось.
— Да ну? — Ван схватил ее за руку, стаскивая с таким трудом только что натянутую перчатку, — А ну покажи?
Ощупывая ее покрасневшие ладони, он скептически хмыкнул и бросил укоризненный взгляд.