— Это же герцогиня? Ру? Но она же померла? — послышались сразу шепотки вокруг них, словно пожар разносимые по замку. Людей прибавлялось и во дворе уже становилось тесно. Стражники, да и все мужчины откровенно пялились на Ру, и Лари стащил плащ с ближайшего солдата, намереваясь это прекратить. Он накинул его на плечи матери и поплотнее завернул, потом схватил за руку и потащил внутрь главной башни.
— Ру? — в дверях стоял дед, щурясь и с трудом пытаясь унять тяжелое дыхание. Он что бежал? Лари остановился и неуверенно глянул на мать, а потом и на деда. Филип сделал шаг вперед и протянул трясущуюся руку, — Девочка моя? Это правда, или я снова вижу призраков?
Ру сама шагнула ему навстречу и обняла, старик коротко всхлипнул, а по его щекам побежали слезы. Дилар, быстро затолкал обоих внутрь, а то устроили тут представление для простого народа.
Руфис же решил не лезть вовсе. Хоть Мортре и можно было считать его отцом, но всё-таки…. Эльф тяжело вздохнул. Что всё-таки? Он с одобрением и даже завистью наблюдал за Лари. Пацан, на удивление делал всё правильно, снова сильно напомнив ему Риза. А вот он мялся сзади, так и не понимая, что ему делать, обнять или уйти?
— Эй, ушастый? — окликнула его Ру, — Ты чего стоишь, как не родной?
Филип с трудом перевел взгляд за её спину, удивился и вернул обратно.
— И Руфис тоже тут?!
— Ага, — кивнула герцогиня, — Ты же всегда хотел сына?
— Ру! — упрекнул старый граф, но счастливо улыбаясь, протянул эльфу руку. Тот тоже протянул, но так и не решился сам её сжать. Мортре пожал и хлопнул его по плечу, — Идем, сын. Нам есть, что обсудить.
— Мам? — дернул её за рукав Лари, и она повернулась, вопросительно вскинув бровь. Вот она что совсем не стесняется? Мальчишка вздохнул и укоризненно ткнул ей пальцем в ноги, покраснев сразу за двоих, потому что ему, как раз, стыдно было, — Ты бы оделась сначала?
— Ой! — вскинула руки Ру, — Забыла совсем! Хорошо, я вас догоню, — кинула она уже мужчинам, и пошла к лестнице в башню.
— Мам, — снова вздохнул Лари, и покачал головой, — твоя комната давно не там.
— Проводишь? — она протянула руку и осторожно коснулась его щеки. Сердце Дилара радостно ёкнуло. С тех пор, как он обнял её впервые после воскрешения, мальчишка больше не решался подойти. Он ведь уже не маленький, чтобы цепляться за юбку матери! Но это совершенно не значило, что ему этого не хотелось.
Ру пошла вперед, а он тайком рассматривал её спину. Лари всё еще с трудом верилось, что он смог. Хотя, что он там смог? Змея сама нашла его, и кошка, и даже Сильва постаралась больше, а он просто оказался в нужном месте и в нужное время.
— Ты это зря, — не оборачиваясь, бросила ему мама, словно догадавшись, о чём он думает. Она дернула дверь, и досадливо цыкнула, — Заперто! А ключ я не спросила.
— Что зря? — спросил Дилар, осторожно сдвигая мать в сторону и доставая отмычки.
— Думаешь так, — Ру склонила голову набок и с удовольствием следила за его действиями, — Если бы не ты, и не кольцо, то мы бы с Руфисом не очнулись. А то и взорвали бы там всё, вместе с хорошим куском горы.
— Вот именно! — повернулся к ней Лари, распахивая дверь, — Кольцо! А не я.
Ру прошла в комнату, взъерошивая волосы сына. Она открыла шкаф и достала платье, то самое, которое очень давно ей подарил Луаз. Теперь оно снова будет ей в пору.
— Именно, что ты, — продолжила она, спрятавшись за ширмой, — На пальце любого другого, это просто безделушка. Так что не надо принижать свои заслуги. Не ты один, конечно, — не дала она ему возразить, — Вы у меня все умнички, но твоя роль самая важная.
Дилар фыркнул, но на сердце потеплело. Он не просто сделал большое дело, а оказывается самое важное.
— Мам? — он хотел ей сказать, но так и застыл, забыв, что именно. Его мама вышла в комнату, словно сияя в струящемся шёлковом платье. Она никогда ещё не была такой красивой! Или это просто он ещё не видел её такой.
— Что, родной? — ласково поинтересовалась она, подходя ближе. Дилар с удивлением отметил, что он уже догнал её по росту и больше не смотрит снизу вверх.
— Прости, мам, — он робко шагнул навстречу, не отрывая взгляда от её лица.
— За что? — изумилась Ру.
— За обиду, за то, что дурак, за то…, — он на секунду замялся, но теперь всё было иначе, и он сам был другой, — За то, что не сказал, — в горле внезапно пересохло, а слова царапали язык, но Лари их всё равно из себя вытолкал, — Я тебя люблю, мам.