Андрей вздрогнул. Ему показалось, что где-то недалеко, может, на соседней улице раздался звук огромного колокола. Но откуда здесь, в этом тихом спальном районе, колокол? Илона тоже невольно оглянулась в окно. У нее на миг потемнело в глазах. Спустя какое-то мгновение она перевела взгляд обратно и вздрогнула.
Рядом с Марией стоял мужчина. Он был высоким и несколько грузным на вид, в черной одежде странного, непривычного покроя, чем-то напоминавшей офицерский мундир без отделки. В длинных темных, почти черных волосах сверкало немало серебряных прядей. Он не выглядел пугающе, в его спокойном лице не было и намека на угрозу, но почему-то Илоне стало страшно.
- Добрый день, Мария, - слегка склонил голову мужчина, потом так же кивнул остальным. Его голос был негромким, но поему-то звучал сразу везде и удивительно напоминал все тот же колокол.
- Здравствуйте. Прошу прощения, что пришлось прибегать к вашей помощи, но у нас возникла нестандартная ситуация, - заговорила начальница. Видимо, она уже встречалась с этим человеком… человеком ли?
«Кто он такой? Почему весь в черном? Почему мне страшно?» - думала Илона. – «Что он такое?»
Андрей смотрел на мужчину в черном спокойно, не испытывая такого дискомфорта и даже не догадываясь о страхе дочери. В его голове уже возник план речи, с которой он обратится к Судье.
Татьяна… нельзя сказать, что она не боялась. Она знала, что решение Судьи будет вынесено один раз, и оспорить его нельзя. Будет ли оно справедливым? Безусловно. Но кому сейчас выгодна справедливость, и в чем она? Это вопрос, на который Таня не знала ответа…
Судья кинул взгляд на договор, посмотрел в глаза Марии, словно читая ее мысли. Словно? Нет… Не первый раз она видит этот взгляд, пронзающий насквозь, не в первый раз она открыта для него, всесильного, всезнающего – но не всемогущего. Сейчас, возможно, впервые за эти сто лет Мария жалела о своем долге. Даже каменное сердце может забиться, впервые испытав страх за другого. И второй раз за столетия она пожелала. Всем своим каменным сердцем. Судья не мог не увидеть этого, но, ничего не сказав, повернулся к Андрею.
- Исполненное желание нельзя отменить.
- Оно не было исполнено, - поправил его Андрей. Судья остался бесстрастным.
- Что ты пожелал?
- Чтобы моя дочь была исцелена, смогла ходить и танцевать так же, как раньше. Особенно важным было последнее, без него все желание не имеет смысла.
«Идти, так до конца!»
Судья посмотрел на Илону так, что ее окатило холодной волной страха. Что это за существо? Разве можно ему противостоять, он в тысячи раз могущественнее их!
- Это она?
- Да, это моя дочь. Как видите, она может ходить, но почему-то не может танцевать, - тут Андрей замолчал. Как объяснить Судье причины? Как убедить его, что они значительны? Любой юрист здесь сказал бы, что физически Илона здорова, навыки не потеряла, а такие вещи, как вдохновение – сиюминутны и незначительны… Судья смотрел на Илону.
- Знаешь ли ты, почему это произошло? – обратился он к ней. Илона хотела сказать, что нет, но почему-то не смогла.
- Знаю. Я продала душу. До того, как мне вернули ноги.
- Ты продала душу ради мести.
- Да. Я жалею об этом, но исправить это уже не могу. Никаких претензий у меня нет, моя душа по праву ваша. Но у папы совсем иная ситуация!
- Почему ты так думаешь?
Страх окутывал Илону, словно черный туман. Но чем гуще он становился, тем больше ей хотелось вырваться… победить! Кто он? Какое право он имеет отбирать душу отца? Допрашивать ее? Она сделала свой выбор, но не отдаст отца этому… чудовищу! Это, наверное, сам Дьявол!
- Ты можешь забрать мою душу, но папину не получишь, слышишь! – выкрикнула она. – Я не позволю!
- Это мое право.
- Нет у тебя на него прав! И не будет! Это мое право, только мое, потому что ноги тоже мои, и я от них отказываюсь, ясно тебе?
- Илона! – воскликнул в ужасе Андрей, бросаясь вперед, чтобы отгородить дочь от Судьи. - Прекрати! Уважаемый, подождите. Я согласен расстаться с душой, если мое желание будет выполнено полностью, вы ведь можете это? Ради счастья Илоны я готово отдать и душу, и жизнь. Прошу вас…
Судья, или Дьявол, кем бы он ни был, смотрел на него. Или сквозь него, на Илону? Смотрел без гнева или раздражения, немного устало и как-то печально.
- Я не могу вернуть то, что она погубила своими руками. Есть вещи, над которыми не властен даже я. Но ты… ты продал душу во имя спасения, а теперь желаешь все отменить?
- Я…
- Это я так желаю! – перебила отца Илона. – Какое право вы имеете решать за меня?