Дамы в пышных воздушно-кружевных бальных платьях и мужчины в смокингах будто летели над землей, кружась в завораживающем танце.
- Я хочу вот эту, - прошептала Жанна и взяла в руки холст.
Женщина закрыла шкаф, указала на свободный мольберт и вручила Жанне странную кисть, взяв с нее загадочное обещание, работать исключительно ею.
Жанна взяла кисть и уже со следующего дня приступила к работе.
Она работала несколько недель, приходя в студию рано утром и уходя поздно вечером. Картина отнимала у Жанны много сил, но она не обращала на это никакого внимания.
Порой ей казалось, словно полотно вместе со своими героями живет своей жизнью, а иногда, подолгу находясь в мастерской, Жанна как будто слышала и видела наяву все, что происходило на остальных холстах.
Но самым странным было даже не это: дети, закончившие картины, в студии больше никогда не появлялись, однако на их работах кто-то из персонажей обязательно приобретал черты своего создателя.
Говорят, когда художник пишет чей-то портрет, на самом деле он изображает самого себя. По крайней мере, все картины в этой мастерской отчетливо походили на своеобразные портреты создавших эти полотна художников.
Тем не менее, Жанна быстро выбросила из головы эту вопиющую странность и полностью растворилась в своей работе, используя всю ту же единственную кисть, которую леди Уайт (так все в студии называли ту женщину) дала ей в самый первый день.
И вот наступил долгожданный момент: картина была почти завершена. Осталось положить последние мазки и первое, по-настоящему сложное задание - закончено.
- Поздравляю, Жанна, - с улыбкой подвела итог леди Уайт и добавила, слегка прищурив глаза, - Время поставить подпись.
Жанна так и сделала. Она стала аккуратно выводить черной краской буквы, ощущая при этом, как усталость, накопившаяся в ней за это время, постепенно улетучивается, и на ее месте возникает особое чувство, которое она никогда раньше не испытывала.
Закончив автограф, Жанна обернулась, но никого не увидела. Она была совершенно одна в мастерской.
Постепенно Жанна стала замечать, что помещение студии медленно заполняется густым туманом, и скоро она уже мало, что могла различить вокруг.
Комната стала стремительно меняться, и Жанна услышала звуки вальса. Сначала тихо, а потом все сильнее, громче, выше, и вдруг вокруг нее закружились пары в белых, нежно-голубых и розовых бальных платьях и смокингах.
Потом кто-то подхватил и закружил в танце ее. И тут Жанна поняла, что сама одета в пышное белое платье.
Туман стал рассеиваться, и она почувствовала: с ней происходит то же, что нарисовано на картине.
Жанна пыталась сопротивляться и звать на помощь, но никто не мог ее услышать.
Скоро только слезы отчаяния хрустальной росой текли по ее щекам, как на одной из тех картин, которые она видела в тот день в первом зале. Тогда Жанна не обратила на них особого внимания, списав на ювелирное мастерство художника и причудливую игру света и тени, теперь же, осознав суть этих слез, она уже ничего не могла сделать.
«Почему я здесь? За что меня сюда заточили? – проносились беспорядочные мысли в ее голове, - Неужели все желания исполняются такой ценой: ценой жизни, или ….»
Вскоре Жанна утратила способность мыслить. Ее разум заполнили туман и сумрак, и она стала одной из многочисленных безмолвных персонажей холста…
Конец