— Не знаю, — пожал плечами Грин.
— Вот и я не знаю. Оказался гнидой твой Мишка, — с горечью прохрипел Денис. Грин не стал с ним спорить, и доказывать, что Мишка вовсе не его приятель.
Грин сидел на балконе, и смотрел, как удлиняются тени. Солнце садилось за гору. Внизу, на улице перед домом, туда-сюда сновали десятки людоедов. Несмотря на кажущуюся хаотичность их перемещений, они не спускали глаз с окон квартиры, и с балкона. Стоило Грину выглянуть, как они принимались выть и рычать. Поэтому он сидел в глубине, и не высовывался. У него была мысль пострелять по ним, но он отказался от этой затеи. Незачем тратить патроны. Они еще могут пригодиться. На душе скребли кошки: Денису становилось все хуже. Грин давно перенес его на кровать. Поначалу он бодрился, просил воды, потом стал понемногу затихать. Каждый раз, наведываясь в комнату, где лежал Денис, Грин с затаенным страхом ожидал увидеть, что тот умер. Грин ходил туда-сюда: то на балконе посидит, то в комнату наведается, проверить, дышит ли Денис. Пока Денис дышал, но что будет дальше, Грин не знал. Дверь он забаррикадировал, вытащил из кухни холодильник и подпер, уперев в стену. Набросал стульев, чтобы людоеды, даже если ворвутся, ноги переломали.
На балкон он ходил, чтобы не пропустить помощь. Несмотря на то, что с каждой минутой уходящего дня надежды на благополучный исход было все меньше, Грин старался не унывать. Вскоре совсем стемнело. Закат в Земле Отцов короткий, полчаса — и уже темно. Людоеды с наступлением темноты приободрились. На дверь обрушились новые удары. Похоже, что они приволокли кувалду. Квартира наполнилась звоном. Грин нашел у Дениса в кладовке поминальную свечу, ту, что горит ровно семь дней, зажег ее и поставил в коридоре. Был у него еще импровизированный факел, из намотанной на ручку швабры тряпки, пропитанной машинным маслом, но его Грин оставил на самый крайний случай. Он занял позицию у входа в спальню, держа под прицелом дверь. Времени оставалось немного, еще полчаса, от силы, и людоеды ворвутся. Парадоксально, но с пониманием того, что все кончено, на Грина снизошло спокойствие. Он без суеты приготовился, разложил на полу магазины, рядом факел — тоже оружие, если вдуматься. Надлом, не дававший ему покоя после приключений в туннеле, исчез. Надвигающаяся опасность сделала Грина цельным. Он больше не боялся, и не сомневался. Все стало кристально ясно. За дверью бесновались враги, и все, что надо было сделать Грину, это продать свою жизнь подороже.
Удары следовали один за другим, и дверь стала понемногу прогибаться. Появилась щель, крики людоедов стали слышны гораздо лучше. Ничего человеческого в этих криках не было, за дверью бесновались хищные звери. Грин несколько раз выстрелил в щель. Запахло порохом, выстрелы в закрытом пространстве больно ударили по ушам, заглушив вопли людоедов. Удары на мгновение прекратились, потом возобновились с новой силой.
Внезапно к какофонии звуков добавился новый звук. Грин, поначалу, не обратил на него внимания, но звук становился все сильнее.
— Это же… — пробормотал Грин, и забыв про все, бросился на балкон. Слух его не обманул. Совсем рядом, буквально в паре кварталов ниже, по улице ехало что-то тяжелое и гусеничное. Рев мотора и лязг гусениц приближался. Между домов мелькал свет фар. Грин кинулся назад, схватил факел, и стал поджигать его. Факел загорелся и Грин кинулся назад.
— Мы здесь, мы здесь! — закричал он что было сил, и замахал факелом над головой. — Сюда!
Грин схватил винтовку, и несколько раз выстрелил в небо. Его заметили: свет фар мазнул по домам, машина развернулась и поехала к дому. Грин прикрыл глаза рукой, до того сильно светили фары. Машина остановилась перед домом, и заглушила мотор. Стало тихо. Грин увидел, что это «Жестокая», тяжелый гусеничный бронетранспортер. На броне сидели люди.
— Кто там? — спросил голос, усиленный громкоговорителем.
— Здесь Грин, и Денис! — закричал Грин, и выкинул ненужный больше факел.
— С вами все в порядке? — снова спросил голос.
— Денис ранен! Я в порядке! — ответил Грин.
— Хорошо, сиди там. Мы идем к вам.
Вскоре на лестнице загрохотали шаги. Грин разбирал баррикаду. С заклинившей дверью пришлось повозиться, но, с помощью принесенных инструментов, и эта преграда пала.
— Где раненый? — первой влетела Алина, и кинулась в спальню. За ней точно тень, следовал Габи, а за ними еще люди. В квартире разу стало тесно.
— Больше никого с вами не было? — Грин хотел посмотреть, что там с Денисом, но ему не дали. Огромная фигура, выросшая на пороге, властно развернула его к себе. Грин узнал Медведя.
— Мишка был, — пробормотал он.
— Про Мишку я знаю. Кроме него точно больше никого не было?
— Нет…
— Тогда собирай свою хурду, и марш вниз, в машину! — с этими словами Медведь отвесил Грину подзатыльник. У Грина зашумело в голове. На подзатыльник он не обиделся — понимал, что Медведь прав. Прыгая через две ступеньки, Грин сбежал вниз.
— Живой! Ах ты, засранец! — облапил его стоящий у бронетранспортера Вайнштейн.
Вынесли на носилках Дениса. Был он белее простыни, но глазами хлопал, и даже пытался что-то сказать.
— С ним все будет в порядке? — спросил Грин у идущей рядом с носилками Алины.
— Да, — Алина глянула на Грина неприязненно. — Ты погоди, дома тебя еще головомойка ждет. Еще пожалеешь, что целым вернулся. Такой переполох из-за вас, дурачков.
Алина оказалась неправа. Никакой головомойки Грину не устроили. Когда они вернулись, Коцюбы дома не было. Марина сказала, что они вышли на связь, и сказали, чтобы к ужину их не ждали. Грин в компании Вайнштейна сидел в гостиной, уписывал за обе щеки ужин, когда появились Коцюба в сопровождении Райво, и Ли. Ли тоже состоял в Комитете, и представлял бывших гастарбайтеров, переживших зиму.
— Вайнштейн, ты не поверишь! — сказал Коцюба, зайдя в гостиную.
— Что случилось? — Вайнштейн отложил книгу, и встал со своего любимого кресла в углу.
Коцюба и Райво, похохатывая, рассказали, что толпа бывших рабов пошла громить полицейский участок. Участок в Республике использовался как тюрьма, там сидели наиболее отличившиеся персонажи из окружения Фраймана. Была там и охрана, несколько человек.
— Представляешь, приезжаем мы туда, а там — чуть ли не сто человек у входа. С дубьем, со стволами — полный комплект. И требуют, значит, выдать им преступников, — посмеиваясь, рассказывал Коцюба.
— И ты выдал? — охнул Вайнштейн.
— Нет, конечно. Пришлось встать там, и пообещать, что повесим ублюдков.
— Я думал, они нас на кусочки порвут, — улыбнулся Райво. — А этот отморозок, — кивнул он на Коцюбу. — Встал там с пистолетом, как чертов шериф на Диком Западе, и сказал им, что они пройдут только через его труп.
— Да… — протянул Вайнштейн, и задумался. Потом поднял голову, и сказал, глядя Коцюбе в глаза: — А ведь нам придется это сделать.
— Что именно? — не понял Коцюба.
— Повесить тех людей, вот что.
— М-да, а ведь верно, — посерьезнел Коцюба. — Ну и пусть! И так у нас люди вместо того, чтобы делом заниматься, эту сволоту охраняют.
— Что, без суда? — прищурился Вайнштейн.
— В чем проблема, устроим суд. Материалов у нас, благодаря Профессору, на каждого вагон. И растление малолетних, и убийства, и рабовладение. Даже людоеды настоящие есть.
— Это плохой карма, начинать новое дело с казней, — заметил Ли. В его речи чувствовался акцент. Говорил он медленно и не всегда правильно.
— Мы соберем Комитет, и решим, — ответил Коцюба. — У нас Республика, а не банда. Все будет по закону.
Вышел Мишка, сверкая свежим синяком под глазом. Вайнштейн еще по дороге домой рассказал Грину, что Мишка появился под вечер, грязный, встрепанный и злой. Поначалу он ничего не хотел рассказывать, юркнул в комнату и сидел там тише мыши. Алина, поняв, что с сыном что-то не так, пошла туда, и вытянула из него всю правду — солгать матери Мишка не смог. Когда она услышала, что он бросил в Городе Грина и Дениса — точнее, по версии Мишки, на них напали людоеды, и они разделились, она не сдержалась, и двинула его кулаком по лицу. Ну, а дальше все было просто — она сказала Вайнштейну, Вайнштейн вышел на аварийную частоту, и попросил помощи. Откликнулся Медведь и еще несколько человек. Они сели на бронетранспортер, и поехали на поиски в указанный Мишкой район.