Отец брал Грина с собой в разъезды. На снегоходе они ездили по окружавшим Сафед поселениям. Отец занимался своими делами, которых у капитана гвардии было по горло, а Грин смотрел, как живут люди. На жизнь в Поселке это было непохоже. Жизнь в Поселке в сравнении с жизнью в Земле Отцов казалась просто роскошной. Понятно, что семья отца не голодала. Но если у капитана гвардии продуктов на столе хватало, хоть и без разносолов, то остальные жили несравнимо хуже. Наметанным после туннеля глазом Грин видел на лицах людей печать постоянного недоедания. Нормировалось все — еда, одежда, горючее. Такого, как в Поселке, чтобы мальчишки гоняли на мотоциклах, не было и в помине. Если кто-то куда-то ехал, значит, по делу. Дети жили отдельно от родителей, в школах-интернатах, а родители работали. Работали много и тяжело, и жили, по сути, на казарменном положении. В небольших поселениях, и на фермах, режим был чуть помягче, но и там не шиковали. Все запасы продовольствия находились на складах в Сафеде, и распределялись согласно нормам. Нормы эти, с захватом Республики стали выше — наладили поставку свежих фруктов и овощей из Поселка.
Несмотря на это, нормы колебались в пределах необходимого для физического выживания. Раз в неделю из города выходила колонна грузовиков в сопровождении бронетехники, и развозила продукты по точкам. Сарацины периодически нападали на эти колонны, жгли грузовики, убивали людей. Отец был прав — в Поселке жизнь была не в пример спокойнее жизни в Земле Отцов.
— А почему бы с ними не договориться? — спросил Грину отца, когда понял, что в эти игры они играют уже скоро третий год, и конца-краю этому не видно.
— С кем договориться, с сарацинами? — спросил отец, и посмотрел на Грина, как на идиота. — Не с кем там разговаривать. Мир будет только тогда, когда мы их всех до одного перебьем.
— Хорошо, — Грину пришла на ум другая мысль. — А почему бы не отгрузить, например, запасов сразу на год, или на полгода? Сократить число поездок?
— Нельзя, — покачал головой отец. — Без учета, они там все сожрут до срока, уследить нет возможности. Кроме этого, есть и другие соображения, — продолжать он не стал. Но невысказанную мысль Грин понял без труда: если отдать запасы поселенцам, они могут и послать Сафед к черту. А так, они от зависят от центра, и легко управляются.
Ограничение потребления еще можно было как-то понять: все же после Песца люди оказались в ситуации, когда неизвестно, удастся ли вырастить что-то, и если удастся — то когда. В таких условиях экономия ресурсов оправдана. У Республики под боком был порт, промзона, с ее складами, и Семьям можно было особо не заботиться о пропитании — все равно продовольствия было намного больше, чем нужно. Выжившие на севере поселенцы оказались в гораздо более сложном положении, у них всего было в обрез. Этим и воспользовался Барзель, сколачивая свою империю: голод идеальный инструмент управления. Впрочем, мысленно ставя себя на место Барзеля, Грин понимал, что в таких условиях ничего лучше он бы не придумал. Необходимость выживать требовала принятия жестких решений. И в рамках выживания сообщества, жизнь и тем более сытый желудок отдельных людей значения не имели. Взвалившего на себя тяжелую ношу ответственности Барзеля, Грин не осуждал. Ему категорически не нравилось другое.
Все блага в Земле Отцов распределялись в зависимости от приближенности к Вождю. Грина поражало, что отец ничего зазорного в этом не видел. С одной стороны, высокие слова о Родине, долге, чести, с другой — сытный паек только для «своих». Ближний круг жил, ни в чем себе не отказывая. Те, что чуть дальше, как отец Грина, жили сытно, остальные — как придется. Вождя, толстогубого, бородатого, откормленного борова с лоснящимися жиром губами, Грин видел всего один раз, на церемонии принятия в гвардейцы. Когда новоиспеченных рядовых построили на плацу, и вручили черные береты. Вождь обошел строй, пожимая всем руки. Глаза Вождя равнодушно скользнули по Грину, потом вернулись.
— Ты пацан Альберта? — бесцветным голосом спросил Вождь.
— Так точно, господин… — рявкнул, выкатывая глаза Грин, и замялся, не зная, как продолжить. Стоящий рядом с Вождем офицер одними губами подсказал: «Вождь…», и Грин поправился: — Так точно, Вождь!
— Ну, служи, гвардеец, — бросил Барзель, и пошел дальше вдоль строя. Грину с трудом удержался от того, чтобы не вытереть брезгливо руку о штаны. Краем глаза на соседа, он заметил на лице того щенячий восторг. Похож, что Вождь только у него вызвал отвращение, остальные от внимания столь высокопоставленной персоны просто растаяли.
Сейчас, на пути в Поселок, где он не был уже целый год, Грин мысленно подводил итоги. Внедрение прошло успешно, он встроился в систему, стал для Земли Отцов своим. Даже в гвардию попал, причем, без помощи отца. Тут ему повезло — свою роль в этом сыграло отношение к Грину инструктора. В самом начале, еще на курсе молодого бойца, инструктор построил их, только надевших военную форму, на плацу перед палатками, и обратился с речью. Смысл речи был прост — отныне они собственность армии. Хрупкая, дорогая, но все же собственность. И хотя они еще дерьмо, налипшее на его, инструктора, ботинок, он сделает из них людей. Грин слушал инструктора вполуха, и поэтому едва не пропустил прозвучавший вопрос:
— … а теперь, сопляки, скажите мне, кто из вас хоть раз убил человека? — Задавая этот вопрос, инструктор не рассчитывал получить положительный ответ. Вся его речь очень напоминала домашнюю заготовку. Тем сильнее было его удивление, когда Грин поднял руку. Мягко ступая, инструктор подошел к Грину, и с полминуты буравил того взглядом. Грин взгляд инструктора выдержал. Инструктор отошел, повернулся к строю, и сказал: — Ничего, это мы еще исправим. Я из вас сделаю убийц.
Потом, на протяжении всего курса, Грин ловил на себе изучающий взгляд инструктора. Когда, спустя две недели, он стал вставать за полчаса до подъема, и не торопясь застилать свою койку, во взгляде инструктора Грин прочел одобрение. Впрочем, вставать Грину было нетрудно. За время, что он провел в Семье Коцюбы, он отвык жить в большом коллективе. Поэтому на курсе молодого бойца, особенно поначалу, с трудом засыпал. Вдобавок к этому, палатка, где Грин со своим звеном спал, находилась у самого плаца. Первый учебный взвод поднимали первым, и, когда остальные еще спали, солдаты первого уже вовсю маршировали на плацу. От грохота сапог в метре от своей кровати Грин мгновенно просыпался. Ему ничего другого не оставалось делать, как начать заправлять постель. Получаса сна было жалко до слез — спать на курсе молодого бойца почти не давали. Гоняли на строевой до позднего вечера, подымали в полшестого. Впрочем, Грин быстро втянулся. После подготовки, которую он прошел еще под руководством Коцюбы, после туннеля, искусственные трудности учебки казались ему смешными. Он все время улыбался, за что однажды удостоился от инструктора выговора.
— Четвертая неделя КМБ, а ты все лыбишься, Грин! Что тебя так веселит? Ты идиот?
— Никак нет, господин инструктор! — по уставному ответил Грин, и губы его растянулись в улыбке.
— Ну, тогда отдохни, юморист! Упор лежа принять, пятьдесят отжиманий! Отжался? Давай еще пятьдесят! А теперь бегом марш до забора, и назад, у тебя десять секунд!
Грин бегал, отжимался, стрелял… и улыбался. Инструктор со временем от него отстал, увидев, что учить Грина особо нечему, а дисциплины он не нарушает. А уже на продвинутом курсе, куда из прежнего звена Грина попали только Слон с Денисом, произошел случай, после которого инструктор стал воспринимать Грина как равного. Однажды посреди недели курсантов собрали на плацу, и инструктор объявил, что их отправляют на настоящую боевую операцию. Официальная версия гласила, что, по данным разведки, одной из сарацинских деревень замечено скопление бандитов. Сводному отряду гвардии и армейских частей ставилась задача окружить и зачистить очаг бандитизма. Разумеется, все было не так. У Бибизяна старший брат отирался при штабе, он-то и рассказал, что все намного прозаичнее. Действительно, жители этой деревни периодически нападали на колонны снабжения Земли Отцов, устраивали набеги на отдаленные фермы. Деревеньку пару раз уже пытались зачистить, но натыкались на стойкое сопротивление. Теперь обстоятельства поменялись: у Земли Отцов появился неиссякаемый источник горючего, прибавилось людей и техники. Все лето готовилась операция, пока однажды высланная разведка не засекла уходящий из деревни куда-то на северо-запад крупный отряд сарацин. Это означало, что в деревне стало меньше бойцов. Такой шанс решили не упускать, поэтому подняли все находящиеся поблизости части — и гвардейцев, и армию. А в качестве поддержки им придали две учебных роты новобранцев.