На мозг опять началось воздействие. Мне вдруг невыносимо захотелось помочь бедному животному и начать ползти к нему навстречу, я даже начал движение, но боль в ноге резко привела в чувство.
— Ненавижу! — злость затопила сознание, очищающей волной вымыв оттуда и боль, и здравый смысл. Не обращая внимания на истерзанную ногу, я схватил нож и, со всей возможной для покалеченного тела скоростью, начал обходить хищника со спины.
Тварь заметила мой маневр и начала разворачиваться навстречу, но не успела — куцые лапы не позволяли уроду быстро маневрировать. Не до конца соображая, что делаю, я упал на спину твари и начал вбивать в нее лезвие ножа. Раз за разом, удар за ударом, бил и бил, пока не понял, что нож высекает искры об землю — монстр умер, рассыпался невесомой золой.
Через пару минут ненависть ушла, освободив место боли. В ужасе я осматривал кровавые ошметки, в которые превратилась правая нога. Как я вообще смог добраться до твари с такими повреждениями?
Из раны обильно текла кровь. Понимая, что если ничего не предпринимать, то скоро потеряю сознание, я схватился за перевязочный комплект. Дотрагиваться до обнаженного мяса было мучительно. Я кричал и матерился, пока бинты стягивали разорванную голень. Невольно вспомнились фильмы, где больным во время операции засовывали в рот палку, чтобы они не сломали себе зубы. Как мои остались целы — загадка.
Видимо боль становится моим постоянным спутником. Сперва Анастасиус дрессирует, теперь разорванная нога сводит с ума. Как я все это ненавижу. И Бруцкого и долбаный чужой мир, в котором за три посещения два раза чуть не сдох. И не факт, что этот визит окажется не последним — отсюда еще надо выбраться.
Покалеченная нога практически не позволяла на нее опираться. Я медленно удалялся, от места, где чуть не стал сытным обедом для притаившегося хищника. Он явно обладал возможностью ментального воздействия на разум, и заманивал жертв прямо к себе в пасть. Каждое посещение узнаю о мире Сехмет что-то новое, и это новое мне, как правило, категорически не нравится.
Я медленно приближался к порталу, не останавливаясь ни на минуту, шаг за шагом, с черепашьей скоростью, но заставлял себя идти, мне казалось, стоит расслабиться, закрыть глаза и все, конец — проснуться больше не удастся. Скорее всего, так дело и обстояло, но злость и боль от раны не давали потерять сознание.
В портал я не зашел — заполз. Последние метры дались слишком тяжело, нога перестала слушаться и подломилась.
На этот раз меня ждали, Анастасиус, почему-то в своем истинном обличии, ожидал в комнате.
— Ты настолько никчемен, что не можешь хоть раз прийти без ран? — прозвучал полный презрения вопрос. Как и прошлый раз, когда место человека заняло существо в балахоне, Анастасиус говорил тихим, шипящим голосом.
— Пошел ты! — Устало произнес я. Мне было все равно, что будет дальше, боль туманила мозг, даже если сейчас сдохну, то сделаю это хотя бы в своем мире.
Чем меня вырубил Анастасиус, я так и не узнал. Сознание погасло, будто задули свечу — быстро и легко.
Очнулся в пустой, незнакомой комнате, что удивительно, целый и невредимый. Логичнее было предположить, что Бруцкий, после того как я его послал, придет в ярость, и оторвет мне ненужные части тела, а вышло наоборот — все конечности в норме, раны зажили.
На поврежденной ноге, отсутствовала штанина, ее неровные края говорили, что ткань просто оторвали. Рана зажила, хотя шрамы выглядели довольно воспаленными, красные полосы — следы от челюстей, пересекали голень несколько раз. Неплохо меня пожевала тварь, примерно так, по моим представлениям должны выглядеть шрамы от укуса акулы, или аллигатора.
Несмотря на это, нога отлично сгибалась, и не доставляла болезненных ощущений. Напрашивался вывод — Анастасиусу моя тушка нужна в полном комплекте, хотя от наказания уйти вряд ли получится.
Проверять на практике свои умозаключения мне совершенно не хотелось. Встав с удобного, кожаного дивана, я аккуратно оперся на поврежденную ногу, сделал пару шагов и с удовлетворением убедился — проблем с передвижением не возникнет, даже намека на боль не было.
Только после этого, до меня дошла еще одна деталь — рюкзак и защита отсутствовала, кто-то их заботливо снял, и надеюсь, не выбросил. К тому же, остатки камуфляжа, еще недавно забрызганные кровью и измазанные в земле, имели вид, будто только что из химчистки. Мистика, какая-то. Ну не постирали же его в самом деле, чтобы потом снова напялить на мою бесчувственную тушку? Мысленно пообещав разобраться с этим вопросом, продолжил осмотр.