— Ш-ш-ш. — Его голос — тихое воркование у меня на ухе, пародия на нежность, которая столь же извращена, сколь и жестока. Он отпускает мое горло и прижимает пальцы к моим губам.
Я вскидываю голову, мои глаза влажные от слез.
Медленно он рисует случайный узор линий вдоль моей грудины, в дюймах от моего горла.
Он помечает меня. Улыбка касается его губ. Ужас скручивается у меня внутри от того, какой извращенный образ он там оставляет.
— Остановись! — я кричу.
— От кого ты убегала? Откуда ты взялась, Дикая кошка? Что вас связывает с Адамсоном?
Я всхлипываю.
Качая головой, он крадется позади меня, проводя концом ножа вдоль моих ребер, надавливая достаточно сильно, чтобы ужалить. Достаточно, чтобы усилить мою панику и привести мое воображение в бешенство от того, что будет дальше.
Он только что пригрозил поиметь мне в задницу. Держа лезвие одной рукой, он проводит горячей ладонью по каждой ягодице, словно смакуя каждый изгиб. Моя плоть сжимается, и мое сердце пытается вырваться из груди. Насколько будет больно иметь его мужское достоинство, такой толстый и длинный ствол, как у него… там?
— Я же сказала тебе, я ничего не знаю!
— Лгунья, — рычит он, останавливая лезвие у меня на бедре.
Я тяжело дышу и извиваюсь.
— Теперь стой спокойно. Не хотел бы портить мою художественную работу.
Он нажимает немного сильнее, рисуя случайные линии. От жжения у меня горят глаза. Едва заметная струйка крови согревает мою кожу.
— Остановись! Пожалуйста, пожалуйста, прекрати, — всхлипываю я.
Я похожа на одну из тех ведьм на испытаниях, на грани срыва, готовую раскрыть все свои секреты, только чтобы покончить с этим.
Спайдер хватает меня за волосы, чтобы остановить, наклоняется ко мне и скользит рукояткой лезвия по моему животу и вниз спереди, между ног. Я бьюсь и лягаюсь.
— Прекрати двигаться.
Я кричу.
Его зубы сильно кусают меня за ухо. — Прекрати. Двигаться.
Боль проходит прямо у меня между ног. Я почти кончаю.
Кончик рукояти лезвия медленно пробегает по моему клитору, вверх и вниз, мучительными кругами. Господи, это лезвие в нескольких дюймах от моей промежности, а я вся мокрая.
— Пожалуйста, пожалуйста…
— Скажи мне то, что я хочу знать. — Его другая рука гладит меня по волосам. — Ты можешь покончить со всем этим сейчас, Дикая кошка. Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне, от кого ты сбежала. И кто этот парень.
— Я не знаю, кто он такой! — рычу я.
Рукоять ножа застывает на моем клиторе, а затем медленно соскальзывает. Он опускает руку, но другой рукой сжимает мои волосы. Он стоит там, застывший и молчаливый, словно размышляя.
Он мне верит или просто просчитывает свой следующий шаг?
— Тогда расскажи мне все остальное. Не заставляй меня выпотрошить тебя. Я делаю то, что должен для своего клуба, и я вытащу это из тебя. — Он держит кончик своего клинка в дюйме от моего глаза. — Даже если мне придется выколоть твои хорошенькие глазки, по одному за раз.
Я замираю, не моргая, даже не дыша.
О, боже, помоги мне. Он так и сделает. Я слышу это в его голосе. Он думает, что причиняет мне боль, чтобы защитить свой народ. Он сделает то, что должен.
— От кого ты пыталась убежать? Кто ты, Эмма Вайнмэн?
Я шмыгаю носом, слезы текут по моим щекам. Моя грудь вздымается.
Я разбиваюсь, как стекло, брошенное в стену.
— Пожалуйста, убери нож. Пожалуйста. Я расскажу тебе все. Просто не делай этого больше.
Спайдер убирает руки. Шаги медленно крадутся вокруг меня, пока он не встает передо мной.
Скрестив руки на груди, его лицо превратилось в холодную, ледяную маску, монстр ждет.
Глава 22
Рассказ Эммы
Спайдер
Стоя перед моей Дикой кошкой, наблюдая, как слезы текут по ее мягким щекам, побелевшим от ужаса, я бы хотел сказать, что ее страх не оказывает на меня никакого влияния.
Несколько недель назад я бы слизал эти сладкие слезы с ее щек. Я бы высосал крошечные капельки крови, которые текли из порезов на ее груди, слизывая их с ее кожи, пока я трахал ее до безумия. Тогда я бы оставил свою сперму по всей киске и размазал ее по ее коже, оставив на ней свой след.
Я бы питался ее страхом и поглощал ее боль, позволяя ей подпитывать мою потребность и успокаивать разъяренного зверя, который живет в глубинах моей почерневшей души.
Сейчас?
Теперь, вид ее прикованной и смотрящей на меня с таким глубоким страхом в этих больших карих глазах, опустошает меня. Это посылает паутину трещин по броне, окружающей мое сердце, угрожая взорвать то, что бьется внутри, с силой бомбы, сброшенной на Хиросиму.