Сейчас судья постарался быть только наверху и всплыл из глубин; в сухой одежде; с локтями, упертыми в замшелый камень; с прислоненной к парапету винтовкой. Надпись была на другой стороне, в каких-то пяти шагах — ширина моста, — и, чтобы ее видеть, не было нужды оборачиваться. А окружность при взгляде на нее с зенита казалась эллипсом.
Из города уже доносилось поскрипывание телег, но у постоялого двора было пусто. Он сам придал такой оборот событиям. Явился сюда, на мост, вместе с партнерами по биллиарду — офицерами, переведенными из княжеской гвардии поближе к будущим южным окопам — когда-нибудь они поведут за собой лихие роты. Он вывел их из казино, и поскольку они предварительно были осуждены на безымянную гибель, то взошли на дугу, словно стремясь получить тем самым шанс на бессмертие.
Он никогда бы не подумал, что блюститель закона может убивать так хладнокровно, но спокойно выстрелил первым, уложил первую тень у ограды и узаконил для всех это право. И спокойно спустился по спокойной половине моста к площади, к телеграфу; и газеты узнали, что следовало, и дворец; а сам он узнал, что князь где-то в этих местах; да, так и было напечатано на телеграфной ленте: «Его Высочество пожелали лично встретить господина Хадживранева. Они в пути и будут очень сожалеть, если…»
Здесь, в гарнизонном штабе, ничего не знали о таком посещении. После очередного стука «морзе», после очередного отказа сообщить место, где ночует князь, поручик Мирский вместе с ординарцем ускакал на поиски. Все же многочисленная свита, привыкшая к многочисленным удобствам, могла находиться только там, где были такие удобства. Мирский не вернулся. Вместо него явились другие всадники — два капитана из княжеской гвардии, блестящие, красные даже в ночи. Первый, цокая копытами, пронесся по мосту, будто никого не видя, прямо к Димитро.
Второй остановился, соскочил с коня и протянул повод: «Держи!» — протянул, не глядя, есть ли рука, готовая его принять.
— Ну господа, хватит баловаться! Его Высочество желает получить рапорт о мятеже.
— Простите, — начал стоявший ближе всех судья, — то, что предпринял Димитро, не мятеж, а…
— Здесь что, нет военных чинов? — перебил его гвардеец.
— Есть! — Офицеры отделились от каменного парапета и подошли поближе. — Ба! Да это Лошак! Неужто ты?
— Он самый! Имею честь принять рапорт о вашем мятеже.
— Какой мятеж, Лошак! Мы охраняем общественный порядок и честь монарха. И то, что там творится, тоже не мятеж, тебе ведь сказал господин судья. Просто убивают торговцев — на мосту, на постоялом дворе… Езжай-ка в морг!..
— Командир гарнизона справился бы лучше… Вам следовало его уведомить… А вы пренебрегли законной властью… верховной властью.
— Простите, — снова вмешался судья. — Мы действовали вполне продуманно. Сообщили во дворец… в штаб… Нам… Не перебивайте меня! Мы с вами даже не знакомы. И вообще… вы намерены выслушать?..
— Забыл представиться, — адъютант звякнул шпорами. — Капитан Кардашев…
— По прозвищу Лошак! — вставили офицеры. — Впрочем, он действительно помесь, господин судья. Чистокровный лошак. Хотя, может, мы и не справедливы. Может, мамаша зачала его от святого духа… Но, ничего, у него еще все впереди… Глядишь, супруга выродит княжича. Да… Как будет обидно, господин судья, если такой счастливчик подохнет, стреляясь с каким-то провинциалом!.. Господи…
— Замолчите, прошу вас! — крикнул судья совершенно растерянный. Не-ет, такой тон не может быть вызван одними политическими разногласиями, он опасен и при поражении и при победе! — Простите нас, господин Кардашев. У нас была трудная ночь… А ведь штаб замещает командира, когда… Прошу вас, выслушайте же!.. Потому что именно штаб отказался…
— Кретин, — процедил сквозь зубы капитан. — Не лезь, дай потолковать со старыми кадровыми ослами…
— Браво, Лошак! — подбодрили его офицеры. — Покажи господину судье, кто ты есть и почему любые толки о тебе лишь детский лепет…
— Так это он? — спросил судья, повернувшись к своим. Он уже отчаялся, уже убедился, что только так и можно. — Один торговец свиньями мне сегодня ночью рассказывал об этом господине… Гнусно… а похоже…