Раздался выстрел. Столь громкий на фоне опустившейся на площадь, вежливой тишины. В один момент заткнулся каждый солдат, а пролетающие в небе птицы зависли на одном месте, и прекратили свою какофонию песен. Момент истины. Мгновение жестокой расправы над наглецом, позарившимся на непобедимость великого тирана, которому предстояло поставить на колени не только республику, но и всю известную, вселенную.
Замерев в воздухе в момент выстрела, тело Джона Харлайла обмякло, и с гулким стуком упало на каменную брусчатку площади. Окружение просто взорвалось радостными криками воодушевлённых солдат. Лидер по-прежнему велик! А значит, чаша войны будет склоняться лишь в их сторону! Они кидали в воздух свои шляпы и даже каски, чьё обратное приземление обещало кому-нибудь шишкой, или даже случайным сотрясением. Армия восстания ликовала. И никто… Ни один из присутствующих не удосужился заметить того, что адмирал Тайрус Маггри, отчего-то, всё ещё не вскинул свои могучие руки вверх, в отчётливом жесте достигнутой победы, а его ноги согнулись под собственным весом, и к моменту падения Джона, великан уже стоял на коленях.
То, что произошло на самом деле, смог заметить лишь Ричард Макдональд, чей взгляд не был затуманен забористым алкоголем, а разум — упорной верой в победу кого-либо из бойцов. Он смотрел на бой так, словно то было лишь уравнение, с плавающими множителями. Торговец отчётливо заприметил весьма быстрое, даже молниеносное, решение, к которому зрелищный пример пришёл в итоге.
Он видел то, как палец Маггри вдавил спусковой крючок, как из дула револьвера вырвалось отчётливое, красноватое пламя. Но пламя было вовсе не одно. Ведь после того, как Ричард увидел явное нарушение правил поединка со стороны Тайруса, у него не было никаких причин не затушить свою сигару прямо о столешницу, что в свою очередь, было заранее обговорённым сигналом для Джона Харлайла, на разрешение к применению огнестрельного оружия.
Да, агент был ошеломлён болью, и полностью растерял способность различать верх, низ, и даже видеть дальше расстояния в несколько метров. Но разглядеть обильные искры от сигары, развеваемые порывами ветра, и выстрелить в Маггри, находящегося прямо под ним, из заранее припрятанного, пистолета пятидесятого калибра, он вполне смог бы и с обоими сломанными, руками, а так же, наглухо завязанными, глазами.
— Так вы знали об этом с самого начала? — ппредставив развернувшиеся на Ниве, события, я откинулся на спинку кресла, и опустошил свой стакан с элем одним-единственным, глотком. — Знали, что он нарушит правила?
— Что-о? — Ричард вскрикнул так, словно я его вообще не слушал, и его негодованию не было предела. — Нет, конечно же, нет! Откуда я мог знать, что произойдёт? В конце концов, я не этот самый… Нос-Страдамус! Уж не знаю, каким именно образом там страдал его нос, но по всей видимости, это и правда позволяло ему заглядывать в будущее. Что же касается меня, то у меня в наличии, к сожалению, подобного дара нет.
— Тогда как?
— Всё очень просто, — Ричард щёлкнул пальцами так же легко, как и пришёл к выводу о том, что это вообще может быть просто. — Раз уж речь зашла о поединке, то мне нужно было вынудить Тайруса применить оружие. Для чего я и дал ему револьвер. Причём, сделал это именно тем способом, который уже описал. Буквально выгравировал в его памяти сам факт получения пистолета. И раз уж его гордость была «слегка» подпорчена неудачей на поле брани, то в его голове не могло родиться никакой иной мысли, кроме как восстановить честь во время боя. Помимо прочего, я не так просто не стал принимать участие в бою лично — меня он убивать стал бы вряд ли. На кону была долгожданная победа. Что же касается Харлайла… То его жизнь ему была неинтересна.
— То есть, решение по поводу применения того фокуса с подбрасыванием, и отстрелом яиц, на самом деле принял не сам Маггри, но оно было навеяно вами?