Джон рассказал. Поведал то же самое, что изрёк в своём интервью Ричард Макдональд, разве что, с единственным дополнением — длинным тюремным сроком в колонии на одном из дальних миров, куда его доставили войска республики, которые захватывали замок Маггри. И он находился там с тех самых пор… Бесконечное множество лет, накладывающихся друг на друга однотипными событиями, и растягивающимися в кривую бесконечности. Об этом, разумеется, все записи были — их он с удовольствием предоставил судье, чем в один момент превратил призрачный образ Джона Харлайла, в реально существующего, человека, чьё слово весило ненамного меньше, чем слово любого из присутствующих сенаторов, или молчаливых, клерков. Несуществующий человек внезапно получил статус гражданина республики, ведь именно это значилось в брошюре, которую заполнил лениво зевающий, надзиратель, прежде чем бросить задницу Харлайла в тёмную камеру, и выбросить ключ.
— Но за что, — судья внимательно прочитал полученные документы о нахождении в заключении, и отложил их в сторону. — Тут не указана причина вашего заключения. Как и почему, вас поместили в то… Место?
— После свержения адмирала Тайруса Маггри, войска республики совершенно растеряли ощущение реальности собственных действий. Их поглотила буря эмоций, сопровождающих великую победу, и… Безумие. Если быть проще… В тот день, когда был обнаружен труп лидера восстания, на той же самой площади, были казнены тысячи боеспособных повстанцев, а тех, что уже не могли держать оружие — поспешно отправляли в колонии. В числе последних как раз оказался и я. Мне не задавали вопросов. От меня просто избавились во имя галочки. Всё же, им необходимо было оправдать собственные усилия в глазах граждан республики, и создать видимую статистику последнего боя. И раз уж смерть Тайруса погрузилась в тайну, войскам требовалось показать всю тяжесть последней битвы, отразив её в подтверждённых смертях, и заключениях предателей. А если говорить уж совсем просто — у них не было для этого причин. Меня заточили только потому, что я оказался на площади перед замком покойного тирана, и по воле случая, имел слегка другую, униформу, нежели солдаты, которые производили захват.
— И вы считаете, что мы поверим в этот бред? — наконец, в разговор решил вмешаться и один из великих сенаторов, Мартин Олдмэн. Его седая, длинная борода, настолько яростно вздымалась при каждом его слове, что напоминала скорее белоснежную собаку, в её стремлении сорваться с цепи. — Солдаты республики никогда не стали бы заниматься подобными, бесчестными вещами!
— Как и великий сенат — никогда не посмел бы продлевать фактическое время военных действий, для разведки территорий Нивы, и их оккупации? — Ричард Макдональд ехидно усмехнулся, и подмигнул белобородому политику. — Когда там, по утверждению сената, был казнён безумный тиран?
Глава 44
— Сейчас не об этом! — верховный судья слегка привстал, с силой ударил по деревянному бойку на столе, и призвал суд к порядку. Разумеется, не с целью защиты чести сената. Нет, вовсе не для этого. Или, по крайней мере, он хотел, чтобы всё выглядело иначе. — То есть, вас незаконно заточили в одной из самых страшных, тюрем, известной вселенной?
— Тюрьма есть тюрьма, ваша честь, — Джон Харлайл пожал плечами и бросил окурок себе под ноги. После чего усердно втоптал его в каменный пол, своим тяжёлым ботинком. — Их отличает лишь название, отдалённость от Земли, режим питания, и пожалуй, набивка подушек. В некоторых, к примеру, как я слышал, подушки набивают гусиным пухом. В других — овечьей шерстью.
— А в вашей? — поддавшись интересу, в разговор ворвался и голос одного из присяжных — престарелой женщины, чей образ напоминал никого иного, как учителя, со стажем в добрую жизнь.
— А в нашей, — устало размяв затёкшую, заметно исхудавшую, шею, Харлайл приступил к употреблению следующей раковой палочки. — В нашей мы спали на золотой руде, которую собственноручно добывали в бесконечных переплетениях шахт. Собирали всё то, что откопали за день в одну кучку, и ложились, решая при этом сразу две проблемы — получалась и подставка под голову, и удобная «сигнализация», потому как невозможно не почувствовать движение под собственной головой во время сна. Всю эту руду собирали надзиратели уже поутру, на огромной тележке с извечно скрипящими, колёсами, не проснуться от звука которых, так же было попросту, невозможно. Ты отдавал им то, что добыл, а они, в свою очередь, давали тебе паёк, в зависимости от количества ценного ресурса. И если каким-то образом ты умудрялся ничего не раздобыть, или по какой-либо причине, потерял добытое, ты, разумеется, оставался с носом.