Территориальные рамки и ограниченность ресурсов. Религия и обыкновенная недальновидность — вот, с чем предстояло столкнуться выходцам из пещер по ту сторону зеркала цивилизации, и абсолютно всё из этого списка рано или поздно приводило к кровопролитию. Иногда же хватало и гораздо меньшего — в истории человечества есть уйма упоминаний о войнах, начатых с простого желания владеть… И даже не важно, чем именно. Замком с обширными владениями, белесым конём с золотой упряжью, или златовласой невестой соседствующего короля. Насколько бы не был сыт человек, он всегда с готовностью прыгает в омут собственной жадности, совершенно не принимая во внимание собственное неумение плавать.
Всё изменилось лишь на рассвете третьего тысячелетия так называемой «нашей эры», что бы это ни значило в понимании людей, причастных к данному, весьма расплывчатому названию. Были стёрты абсолютно все границы некогда могущественных и автономных государств, отныне объединённых в единую великую Республику, правление которой взял на себя Сенат, состоящий из числа бывших глав сильнейших стран мира. Открытое проповедование любой религии было объявлено одним из самых страшных правонарушений, совершение которого каралось незамедлительно и жёстко. Виновник получал постоянное место жительства, уютное место для сна, трёхразовое питание и изысканно-полосатый спортивный костюм, который ему предстояло носить до самого окончания своего жизненного пути. Той же участью было решено наделять и иных преступников, не взирая на тяжесть совершённых ими злонамеренных поступков. В режим пожизненной изоляции изгонялись как коррумпированные политики, так и мелкие мошенники, зарабатывающие на глупости граждан, свято верящих в собственную способность угадать тот самый стакан с шариком. В то же время наконец утихомирился невнятный рост цен на продукты, медикаменты, бытовую технику и все прочие жизненно-необходимые для обычного человека вещи, въевшиеся в саму суть его существования за всё время развития цивилизации. То был истинный расцвет человеческой расы, омрачённый разве что постоянно-растущим количеством тюрем, жителей которых в конце концов решили активно использовать в качестве рабочей силы.
Однако же не всё было столь радужно, сколь выглядело на извечных схемах статистики. Достигнув некой точки равновесия, общество попросту потеряло тягу к развитию, которое в свою очередь и без того едва ли имело разительное отличие от своего аналога из далёкого века двадцатого. Раньше это вполне логично обусловили бы кризисом с его обвалами рынка продаж, войнами с неправильно растасованными приоритетами, или банальной неподготовленностью социума к резким изменениям быта. Но отчего человечество остановилось сейчас, когда уверенность в завтрашнем дне перестала быть признаком ветреного характера? Учёные бились над этим вопросом долгие годы до тех самых пор, пока сам вопрос не был поставлен на ребро. А когда и это не привело к результату, было принято решение переставить его на ребро другое.
Ответ же они нашли совершенно в другом месте, в которое уже давно отвыкли заглядывать все «современные и цивилизованные» люди. Он укрывался всё это время на страницах тысяч книг, дожидаясь своего часа с тех самых пор, как последнюю библиотеку закрыли за отсутствием посетителей, и сменили очередным рестораном быстрого питания. Стоит ли упоминать, что случилось это не благодаря точному расчёту времени, прослеживанию причинно-следственной связи, и оперативным действиям научных работников?
Всё как и всегда произошло благодаря двум вещам, неизменно следующим за человеком на всём пути его становления членом цивилизованного общества — лени и жадности. В прочем, не стоит забывать и о великой вселенской рулетке случайных событий, ведь именно она с самого начала времён заведовала делами банановых кожурок, развязанных шнурков, и загадочными появлениями мяса в современных полуфабрикатах.
Самое время нам познакомиться с ещё одним персонажем, чей вклад в развитие человечества так и остался за кадром истории, на одной полке с уже упомянутым мамонтом. Они к слову, были весьма похожи. По крайней мере, если смотреть на них заплаканными глазами производственных весов. Никола — так звали первооткрывателя печатной литературы тридцать первого века. О, нет, разумеется, нельзя называть первооткрывателем человека, родившегося гораздо позже появления самих книг, но разве не так поступают люди, когда обнаруживают залежи чего-то старинного и давно позабытого?