Уставший Мухаммед встретил их громкими возгласами на своём родном языке, которого, как неудивительно, Харлайл не знал от слова совсем. Приготовления заняли не так много времени как ожидалось, ведь смышленый доктор уже давно начал настройку необходимого оборудования, словно с самого начала знал, к чему приведёт разговор с начальством. Потребовалось немало усилий, чтобы оттащить фанатично настроенного медика от новоприбывшего на борт пациента. Все его предыдущие усилия по стабилизации его состояния не возымели эффекта. Благо, он хотя бы сумел вынуть ту самую пулю, что едва не внесла последнюю лепту в судьбу попутчика. Всё же, не смотря на незнание языка, он оставался одним из самых лучших хирургов, которых когда-либо видел Джон.
Пациент впал в кому. Однако нет ничего невозможного для определённого количества стимулирующих препаратов. После введения указанной дозы он начал извиваться и кричать. Не он сам, ибо в подобном состоянии не может быть никакой связи между телом и разумом. То было его сознание, разрываемое опустившейся на неё вуалью непроглядной темноты. Его судороги буквально заставляли трястись всё помещение целиком, и если бы «Иллирион» внезапно сбился с установленного пути в процессе всей этой вакханалии, все присутствующие с уверенностью приняли бы именно ЭТО как причину подобного поведения автопилота.
Его веки то и дело раскрывались, обнажая налитые кровью глаза, что совершенно утеряли цвет радужек, и обзавелись вместо них тёмными серыми пятнами. Пена изо рта и безумная мощь, с которой хаотично напрягающиеся мышцы пациента рвали крепления хирургического стола — намекали на явные признаки животного бешенства. Но разве такое возможно? Все трое, кто принимал участие в сдерживании чужака, получили новые синяки, а сам Мухаммед, судя по громкому хрусту — даже перелом.
Введённые препараты прекратили действовать лишь через несколько часов. Часов, показавшихся Джону настоящей вечностью, ведь что может быть утомительнее, чем смотреть на ползущую стрелку циферблата, и удерживать сошедшего с ума человека? Введённой дозы стимуляторов с лихвой хватило бы на нескольких пациентов, находящихся на пороге смерти. Они с лёгкостью поднялись бы со своих коек и станцевали свою последнюю румбу. Благо, подобная активность наконец вывела из строя сам организм пациента, оставив его буквально без сил. А активные добавки — очень скоро должны активизировать естественную регенерацию повреждённых тканей, и заставить непослушное тело вырабатывать необходимые для жизнедеятельности элементы, самостоятельно. Критичная полоса пройдена. Оставалось лишь ждать.
Мухаммед Аль Диб Торк устало стряхнул крупные капли пота со своего лба и осел на прохладный пол. Из всей практики, что он имел во время службы на «Иллирионе», этот случай был явно самым сложным из всех. Разве можно сравнивать наложение швов на случайный порез во время бритья — с укрощением дикого медведя, вселившегося в тело человека?
Следующие несколько минут отряд «реаниматологов» переводил дух, стараясь не обращать внимания на внешние раздражители, вроде битого стекла и перевёрнутого оборудования, оставшегося после проведения «операции». Кроме прочего, к тем самым раздражителям вскоре присоединился и ещё один, в лице первого помощника Капитана, Тайны Хукер. Она не принимала участия в том собрании и судя по всему, едва успела проснуться, разбуженная шумом, доносящимся из распахнутой двери медицинского отсека.
То была весьма смышлёная, молодая особа — так о Тайне отзывался сам капитан. На деле же, первый помощник была не столько смышлёной, сколько глупой, неуклюжей и… Совершенно не разбирающейся в вопросах космических перелётов. В то же время, в ней собрались черты каждой из самых привлекательных женщин Республики. Тех самых, что печатают на страницах журналов, которые отцы прячут не только от детей, но и от собственных жён. Стоит ли уточнять, ради чего стареющий Николас Кейн держал эту девятнадцатилетнюю девушку на корабле?
Джон это прекрасно понимал даже на уровне инстинктов. Однако же, прекрасно осознавая перспективы быть выброшенным в открытый космос раздосадованным капитаном, держал себя в руках. И когда полуголая девушка появилась на пороге кабинета медика, в первую очередь обратил внимание не на то, что тянуло к себе взгляд, а на то, что она держала в руках — бутылку добротного красного вина, закупоренного фирменной пробкой, с восковой печатью в виде спящего, красного дракона. Или мёртвого дракона. В данном контексте наиболее важно то, что внутри.
— Я было подумала уже, что на этом ржавом корыте наконец началась вечеринка. — Тайна игриво улыбнулась и пожала тонкими, изящными плечами. — Даже решила распаковать свой небольшой неприкосновенный запас.