К тому времени, как агент ворвался в медицинский отсек, Мухаммед едва успел поставить пациенту инъекцию успокоительного, и уже в течении целой минуты пытался выдавить из зажигалки пламя, не желающее подчиняться дрожащим пальцам. Он был полностью поглощён борьбой с собственной беспомощностью относительно зажигалки, потому, когда в уголке его глаз мелькнула знакомая фигура Джона, медик от неожиданности подпрыгнул, едва не задев своей макушкой потолок, и чуть не проглотил зажатую в зубах, мятую сигарету. Будучи весьма раздосадованным по этому поводу, медицинский работник даже изрёк некое красноречивое стихотворение в честь пришествия своего начальника. И пусть агент не смог понять из него ни слова, в его понимании каждое из них вполне можно было бы попросту заменить писком цензуры.
— Ни в коем случае не давайте ему прийти в сознание! — проглотив добрую половину звуков, Джон Харлайл устало плюхнулся на кушетку и схватился за правый бок, скованный колющей болью перенапряжения.
Тем временем в дверном проёме кабинета медика появился и Эрик, старательно несущий в руках две раскалённые кружки ароматного кофе, только-только появившегося на свет из чрева старенькой кофеварки.
— Дружище! — Джон Харлайл закинул свою тяжёлую ладонь на плечо вошедшему, совершенно не обращая внимания на предметы, зажатые кончиками его пальцев. Выскользнувшие кружки с громким треском грохнулись на пол и разлетелись сотнями осколков вперемешку с каплями кипящего кофе. — Слушай внимательно. Он отравлен высокотоксичным раствором из системы жизнеобеспечения капсулы. Ты ведь знаешь состав этой гадости?
Едва успев переработать поступившую информацию, Эрик Найлс бесцеремонно отодвинул агента в сторону и пнул мешавшие пройти, свежие осколки. Его руки погрузились в настенные ящики с запасами препаратов.
— Если всё так, как вы говорите… Ему ни в коем случае нельзя колоть какие-либо стимуляторы, — второй помощник сделал паузу, вскрывая упаковку с новеньким шприцем. — Однако, эту оплошность мы уже допустили. Держите его хорошенько.
Переведя дыхание, Джон прижал руки неизвестного космонавта к поверхности хирургического стола. В прошлый раз он держал его ноги и у него не было возможности рассмотреть лицо. Сейчас же агент не мог не приметить, насколько пациент был стар. Однако же для разглядывания его физиономии у него ещё будет время.
— Эй, Док! Держи ноги!
Вряд ли Мухаммед был способен понимать общий язык даже в подобном, весьма простом речевом обороте, но он понял смысл, и схватил гостя за ноги. Да так, что до всех присутствующих донёсся явный хруст то ли костей пациента, то ли суставов самого медика.
— Какие планы? — агент уже приготовился к очередному «сеансу экзорцизма», столь ярко описываемого в тысячах древних книг. — Что ставим ему на сей раз?
Второй помощник капитана нисколько не изменился в лице, уверенно вогнав иглу в шею измученного терапией, незнакомца. — Две нормы адреналина.
— ЧТО? — практически в один голос, пусть и на разных языках, воскликнули Джон на пару с Мухаммедом, стараясь как можно плотнее прижать вверенные им конечности чужого тела к столу.
Когда же острая игла наконец покинула своё временное пристанище в виде вены пациента, Эрик поспешил зафиксировать его голову — ни в коем случае нельзя позволить шейным позвонкам получить повреждение. — Готовьтесь, сейчас начнётся то, что в древних книгах называли никак иначе, как ад.
В то же мгновение, словно в подтверждение слов второго помощника, не по возрасту сильная нога пациента вырвалась из оков ремней и врезалась в лицо единственного квалифицированного медицинского работника в помещении. Последний, глухо скрипнув зубами — отлетел в сторону и распластался по, ещё секунду назад, исправному оборудованию.
Молча проводив взглядом своего товарища по несчастью, Джон резко запрыгнул на «адреналинового зомби» и зажал его руки своими ногами, одновременно умудрившись вынуть ремень собственных брюк с намерением связать им ноги чудовищно-сильного старца.
Пациент внезапно открыл глаза, если можно назвать так сплошные бельма закатившихся глазных яблок, украшенных красными, ветвистыми узорами кровоточащих капилляров. По коридорам верхней палубы пронёсся его крик, едва ли имеющий сходство с человеческим. Он проникал в каюты экипажа, пробивался сквозь переборки и двери. Леденящий душу вопль предсмертной агонии, способный остановить сердца слушателя одним лишь своим звучанием.
Стоит ли упоминать, насколько сильным было влияние страха на всех, кто присутствовал в кабинете медика? Впрочем, самому Мухаммеду было уже давно не до этого. Его разум всё ещё не перезапустился после полученных повреждений. А вот Эрик Найлс, оглушённый и испуганный до глубины своей души, резво отскочил в сторону от обезумевшего гостя, и рванул из заранее открытой кобуры, табельный парализатор.