— Что ты сделала?
— Мой компьютер часто виснет во время видеозвонков и его постоянно приходится перезагружать, — пожав плечами, первый помощник отодвинулась обратно и указала на монитор. — Самый последний процесс всегда остаётся на поверхности памяти и может быть восстановлен без обратной связи с остальной системой. Иными словами — мы можем настроить вызов по последнему адресу собеседника «Призрака». Эту штуку мне как-то показывал мистер Найлс.
Удивившись внезапному прозрению девушки, Джон Уильям Харлайл смог выдохнуть лишь на последнем её слове, когда всё уже стало ясно. Тем временем экран вновь ожил. Правда, весьма странно, по сравнению с поведением любых других экранов, когда-либо виденных агентом.
То был безумец всея мониторов. Вместо того, чтобы запуститься сразу, он включил лишь несколько пикселей в центре, которые с каждой прошедшей секундой разрастались всё больше — от размеров ушка швейной иглы, до чашки кофе и дальше, вплоть до того, как сияние поглотило всю поверхность экрана.
И вместе с просыпающимися пикселями нарастал и фоновый шум, раздражающий ушные перепонки Джона и рассеивая внимание. Подобно помехам, захламляющим радиосигнал, свист в ушах развеивал каждую мысль, зарождающуюся в чертогах разума. И судя по реакции Тайны, Харлайл был в такой ситуации не один. Уже через минуту ожидания возрождения экрана, девушка легко вскрикнула и упала на пол, старательно пытаясь уберечь слух от нависающего наваждения.
— Эй, с вами всё в порядке? — это был скорее риторический вопрос. О порядке речи идти не могло. Бросившись на помощь к Тайне, Джон попытался помочь ей встать. Её словно прибило к полу. Тоже самое ощутил и сам агент, когда поднимался обратно — ноги налились свинцом, а на плечи давила тяжесть всех прошедших лет жизни. Один лишь Життэр, казалось, не ощутил никаких изменений, и всё ещё изображал оловянного солдатика.
Экран всё ещё не пришёл в норму — битые пиксели то и дело проглядывали на картинке, создавая непрерывно передвигающуюся рябь. И всё же, несмотря на явные визуальные помехи, экс-сержант легиона уже понял, с кем имеет честь разговаривать.
— Р-ричард? — всё ещё не веря своим собственным глазам и уж тем более — напряжённому слуху, Джон Харлайл замер, и даже задержал дыхание. Буквально на его глазах на мониторе центрального компьютера «Призрака», проявлялось распухшее лицо того человека, который и отправил его сюда.
— Какой ещё к чёрту «Ричард»? — опешивший от подобного обращения, Макдональд яростно запустил тяжёлую кружку в свой монитор. Правда, он всё равно никогда особо не выделялся точностью, поэтому промазал. — Кто ты такой, чтобы иметь наглость обращаться ко мне по имени, сын плешивой потаскухи!
На этот раз ошеломило уже самого Джона. Старый торговец ещё никогда не обращался с ним настолько грубо. Впрочем, это было вполне в его духе. Особенно когда его отвлекали от выпивки. В любом случае, никогда нельзя запрещать себе бить противника его же монтировкой. — Неужели ты не узнала меня, мамочка?
— Мамочка? Чёрт возьми, да ты самоубийца! — рассмеявшись и нахмурившись так, что это было видно даже сквозь никуда не исчезнувшую рябь, Ричард Макдональд приблизился к своему монитору и всмотрелся в лицо наглеца, смеющего над ним подшучивать. Однако, его хмурость продержалась лишь до того момента, как он понял, кто перед ним стоит. — Джонатан?
— Какая хмельная пчела ужалила твой престарелый зад? — сначала грубость, теперь вот это. Никто и никогда не называл Джона полным именем, и он действительно полагал, что это произойдёт лишь в тот момент, когда он будет уже по ту сторону жизни.
— Какого хрена, Харлайл? — когда Ричард наконец подковылял вплотную к своему монитору, а значит, и камере, агент наконец смог рассмотреть его полностью. — Ты совсем не изменился…
Некогда идеально ухоженные, сейчас совершенно седые и грязные, волосы Макдональда свисали на его ссутулившиеся плечи, кучерявыми хаотичными локонами. Лицо торговца стало ещё более морщинистым и Джон вполне мог бы описать его не как «Лицо с сеткой морщин», а как «Морщины с примесью черт лица». Взгляд торговца совершенно помутнел, а голос превратился в сиплый хрип, лишь издали похожий на некогда величественный баритон великого угодника женских сердец. Он стал ещё шире, но, в отличие от состояния предыдущего, под слоем жира уже не проглядывались мускулы, достойные настоящего мужчины. Джон Уильям Харлайл видел на мониторе всё того же Ричарда Макдональда, с одним лишь отличием… Он постарел как минимум на несколько десятков лет. Состарился всего за пару часов, что Джон провёл на «Призраке».