— О космосе! — воскликнул Фатмен, едва не выпрыгнув из кресла от непривычного чувства прозрения разума. В прочем, это было бы весьма сложно, ибо ширина места для сидения уже давно перестала быть большего размера, чем объём пятой точки Николы.
— А что с ним? — одноклассник подростка заинтересованно посмотрел вверх и приложил руку к тому месту, где однажды вырастет густая, мужская борода. По крайней мере, он очень на это надеялся.
— Ну, там некий герой отправился в космос, чтобы найти легендарные пирожки с космической пылью, — Никола мечтательно посмотрел в небо. Ему рассказывали, что там когда-то можно было увидеть яркие точки — звёзды. Но их сияние поглотили огни Мегаполиса. Это казалось столь же невозможным, как и история, написанная в книге. Но разве наш нынешний мир не состоит из тех самых вещей, что раньше казались безумными? К примеру, те же самые натуральные продукты, чья натуральность заключается лишь в названии? — Я бы хотел попробовать.
— Космические путешествия? — одноклассник ехидно усмехнулся и махнул на Николу рукой. — Ты что, в древнем веке родился? Это же невозможно!
— Как и целый мир, умещающийся в одном лишь переносном компьютере. — Никола задумчиво покрутил в руках свой старенький планшет и отложил его в сторону — Он уже давно не включал его с какой-либо определённой целью, скорее то была лишь привычка, привитая ему скучной жизнью цивилизованного человека. — А что… Если?
Стоит ли говорить, что над Николой Фатменом смеялись все, кому он открывал свои мысли о содержании книги? Человеческая цивилизация весьма долго шла к возможности путешествия в космических просторах, но уже давным-давно свернула с того тернистого и неизведанного пути, избрав более простой маршрут к своему процветанию. Все упоминания о некогда запускаемых в космос экспедициях — канули в лету вместе со старыми хрониками истории, а сама мысль о чарующих звёздах просто исчезла из умов поглощённых бытом, обычных людей. Космос исчез из сознания человечества, отойдя на второй, а затем и на самый последний план насущных вопросов, уступив место даже заселению пингвинов на более тёплые берега африканского полуострова «Тарк».
Однако, горячая картошка информации уже была вброшена в толпу юного населения Мегаполиса, ведь всем известно, что если слишком долго держать эту картошку, то можно обжечь свои пальцы. Слух о загадочной книге с престранным сюжетом быстро разлетелся по всей школе, и через какое-то время, силами преподавателей и родителей впечатлённых подростков — вырвался из-за стен образовательного учреждения. В конце концов, силу сарафанного радио станет недооценивать лишь глупец. Или тот человек, что в конце второго тысячелетия изобрёл многоразовую туалетную бумагу.
Глава 3
Так пролетело несколько лет. Слухи о древнем печатном издании то и дело всплывали в пьяных разговорах местных кабаков, но никто уже не придавал им столь пристального внимания. Ведь подобные истории для народа — лишь средство для убийства времени и поддержания поплавка беседы на поверхности озера молчания. Однако, распитие спиртных напитков никогда не было излюбленным занятием одних лишь глупцов, и занимало некоторое место и в жизни ценителей научных изощрений, будь то обычный преподаватель физики, или лауреат сотен научных наград в лице действующего Советника Республики по развитию технологического прогресса.
Он весьма часто посещал подобные заведения и всегда заказывал одно и то же — полный стакан самого лучшего скотча и одну дольку лимона, порезанного строго диагонально, изогнутым, волнистым ножом. В первое время многие бармены удивлялись столь странным предпочтениям загадочного клиента, всегда скрывающегося за поднятым воротником длинного плаща, однако быстро к этому привыкли. В конце концов, пусть и весьма огромное, но количество питейных заведений Мегаполиса всё же было ограничено, и всего через год Советник пошёл уже по второму кругу.
Он всегда молчал и медленно пил свой скотч, совершенно не обращая внимания на окружающих. Именно так казалось тем, кто бросал на странного мужчину взгляд. Однако, это было не совсем так. Советник Республики внимательно слушал каждую мысль, срывающуюся с пьяных языков посетителей, и аккуратно растасовывал их по полкам своей долгосрочной памяти. Его годы давно перевалили за шестой десяток и новые идеи уже не рождались по щелчку пальца собственного сознания. Приходилось искать вдохновения в иных, более прояснённых умах. Учитывая же, что происходило это как раз сразу после появления в известной частной школе древней реликвии печатного производства, слухи о ней просто не могли пройти мимо ушей человека, чьим вторым именем была сама внимательность. Первым же из них было Брейн. Гертрад О’Брейн, наследник имени великих мыслителей древности.