— Мистер Харлайл! — уже на подходе к столовой, микрофон Джона ожил и изрыгнул в его ухо громкий, надрывный крик Эрика Найлса. — Мистер Харлайл, вы тут?
— Эрик? — не сразу поняв, откуда доносится голос, торговый агент немного помешкал и только после преодоления барьера внезапности, смог нажать на кнопку приёма. — Приём! Как слышно?
— Слышу отлично! Если не считать жуткого фона, конечно, — от облегчения, Найлс выдохнул настолько сильно, что звук ветра прорвался даже к уху Харлайла. — Я не мог настроиться на ваш канал связи уже минут тридцать, у вас там всё хорошо?
— Тридцать минут? — примерно прикинув то время, что трио провело на капитанском мостике, Джон остановился и посмотрел на собственные руки. Их пробирала мелкая дрожь, напоминающая симфонию капающего дождя. Всего полчаса? Не может быть! Однако, если вычесть время разговора с Ричардом… Неужели это и правда была лишь фантазия? В принципе, он уже решил, что это была всего лишь галлюцинация, но что тогда случилось с кислородом и зарядом фонаря? Разве они не пролежали без сознания несколько часов? — Мистер Найлс… Вы не почувствовали ничего странного?
— Ну, помимо лёгкого покалывания пальцев в следствии оглушённых частым знакомством с электричеством, моих бедных нервов… Кажется, ничего, — второй помощник капитана сделал паузу, чтобы переварить саму суть вопроса, и оценить странность интонации голоса, обычно совершенно хладнокровного, торгового агента. — У вас что-то случилось?
— Життэр мёртв, мистер Найлс, — Харлайл в очередной раз остановился, чтобы разобрать звуки собственных шагов на фоне окружающего гула. Что-то было не так. Но что? — Тут творится какая-то чертовщина, не совместимая с логикой.
— Мёртв? — Эрик Найлс привстал со своей насиженной койки в медицинской палатке, и медленно вышел наружу, всё ещё не осознавая самой сути услышанного. Они были здесь, чтобы спасать чужие жизни, но никак не для того, что бы терять свои. — Но как?
— Капитан «Призрака», — услышав собственный голос и мысли, сопровождающие его, Джон Харлайл поймал себя на том, что и сам никогда не поверил бы в странную, тёмную сущность, растворяющую людей. — Он… тоже мёртв.
— Я не совсем понял, мистер Харлайл, — второй помощник капитана уже успел снарядиться в путь к тому времени, как торговый агент успел произнести свои последние, невнятные слова. — Вам требуется поддержка?
— Отправьте людей, чтобы встретить нас, с Тайной, на лестнице, — Джон прикинул время, необходимое для достижения арсенала, и понял, что они скорее доберутся туда сами, чем успеют встретить на пути подкрепление. — И соберите всё необходимое. Как только мы доберёмся до трюма, следует произвести немедленную эвакуацию.
— Так что всё-таки происходит, мистер Харлайл?
— То, что я привык называть непредвиденной хр… — Джон не успел договорить, отвлечённый Тайной, упорно дёргающей его рукав.
— Что?
— Т-там… — первый помощник капитана повернула агента и указала в глубину той части коридора, которую они уже преодолели.
Пепел по-прежнему не давал особо пристально разглядывать все красоты пустующего пролёта, однако, даже небольшой крупицы света — вполне хватало, чтобы разглядеть огромный сгусток мрака, несущийся вслед за спасателями. И на сей раз это был не небольшой кусочек Тьмы, издали напоминающий простую тень, оставленную уже почившим капитаном призрачного корабля, но чистая пустота, поглощающая всё на своём пути.
— Прыгай! — распахнув так удачно подвернувшуюся дверь офицерской столовой, Джон с силой толкнул девушку в проём, и чуть помешкав, вглядываясь в чистую Тьму, последовал за ней. Разумеется, он не забыл закрыть за собой дверь, несмотря на толщину которой в помещение прорывались отчётливые звуки скрежета и знакомых помех, помноженных в добрые сотни раз. Обоим спасателям пришлось закрыть уши, чтобы прекратить болезненное влияние вибраций воздуха. Или, по крайней мере, попытаться сделать это, ведь шлемы всё также не давали эффективно закрывать ушные раковины с помощью ладоней.
В голову торгового агента ворвалась боль. Режущая, нестерпимая и неумолимая кромка острейшей боли медленно, но верно пробиралась в самый центр его мозга, поражая каждую клетку ошеломлённого организма. Напряжённые нервы отказывались слушаться, а застрявший в горле крик отчаяния, вкупе с резко парализованными лёгкими, создавал впечатление неминуемой гибели, что уже вот-вот постучится в дверь, и возьмёт то, что её по праву.