Дэмин с трудом сохранял лицо, но в последний момент не удержался и прокашлялся, пряча тем самым вырывавшийся смешок. Он вклинился в разговор:
— Если мы не поспешим, то опоздаем на суд во главе с самим правителем.
— И в самом деле, — подхватил Гувэй, — а то мне еще вечером нужно отправиться на праздник души и сердца к прекрасным девушкам!
— Зачем тебе это надо? — удивился Дэмин.
— Во-первых, — Гувэй снова стал веселым и добродушным другом, — это бывает весело, Дэмин. А во-вторых, я должен поддерживать свою созданную репутацию.
Мингли вздохнул, сожалея, что репутация его господина не требует таких жертв.
Дэмин не злился на Гувэя и уже знал причину, почему тот сам не пришел к ним на выручку. Они встретились с ним до начала судебного разбирательства, чтобы обдумать, как и в каком порядке будут предоставлять доказательства сговора Господина Лина и Ши. А также, в каком свете требуется подать историю госпожи Сюэ, чтобы помочь господину Ляну. Когда разговор коснулся обвинений в сторону чиновника по торговым делам, Дэмин поинтересовался у друга, отчего тот не пришел к ним на помощь:
— Я был уверен, — ответил Гувэй, — что этот чиновник не осмелиться тебя убить. Было бы логичнее списать все вину на семью Каведы, а тебя выдать за пойманного зачинщика заговора, которого изловили прямо на складах с оружием. Поэтому я не беспокоился и послал того, кто меньше всего мог бы мне пригодиться в столкновении с мятежниками во дворце. Под руку как раз удачно подвернулся конюх.
— Но ты не мог знать этого наверняка. И почему ты послал того, кто однозначно придет с опозданием. Да еще и без коней?
— Потому что, мой дорогой друг, — Гувэй тепло улыбнулся, — я знаю твою натуру и волновался, что ты по глупости ринешься останавливать мятежников, прорвавшихся во дворец любой ценой. Есть в тебе что-то жуткое в плане желания принести себя в жертву ради справедливости. Тут я вынужден согласиться с Мингли. Тебе стоит лучше понять людскую природу и осознать, что такие, как ты, должны беречь себя, чтобы иметь возможность помогать другим. Какой смысл в самопожертвовании? Мимолетный пшик. Никто не оценит такого жеста в должной мере. А вот долгие годы твоей жизни способны и в самом деле исправить ошибки судебной системы. Поэтому я даже отчасти рад, что подле тебя оказалась такая неприятная личность, как Мингли. Мне он совсем не нравится, но должен признать, что лучшего защитника тебе не найти. Ибо, как говорили мудрецы, которых ты так почитаешь: чтобы свет не выжег глаза, Боги создали тень. Для тебя ею стал твой мечник.
Дэмин не сомневался в правильности сказанных слов, он и сам видел положительные стороны влияния Мингли на него. Его лишь смущало то, что он не ведал, что могло таиться в этой тени, помимо спасения от ярких лучей. А еще он не совсем был согласен в Гувэем в оценке его стремлений к самопожертвованию. Пусть что-то и изменилось в его взглядах после знакомства с демоном, но стержень моральных основ, взращенный с малых лет, остался неизменен. Он верил, что если его погибель способна сохранить покой провинции, то она стоит тысячи лет его жизни. Поэтому в глубине души он до сих пор корил себя за то, что им овладел страх, когда он оказался в плену.
Зал заседаний для суда являлся тем же местом, где проходил совет чиновников и правителя Синторы. Богатое убранство соседствовало со строгостью правил и соблюдением соответствующего этикета.
Когда Дэмин предстал перед человеком, в руках которого вся власть и все жизни провинции, ему показалось, что на высоком пьедестале восседает воплощение божества. Человек лет тридцати в украшенной золотом и драгоценными камнями лунпао взирал на него с небес. Его голос сотряс стены помещения и эхом раскатился по залу, призывая приступить к суду.
Судя по спокойствию лица, Гувэй уже удостаивался чести быть здесь ранее. Поэтому Дэмин порадовался, что его друг принялся объяснять все нюансы произошедшего дела, пока он сам успокаивал стук своего сердца.
Гувэй расписал каждую деталь, дословно, — если того требовали обстоятельства, — передав слова тех или иных свидетелей. Как только сын градоначальника обрисовал истинных преступников, правитель тут же распорядился снять все обвинения с отца и брата Дэмина.
К сожалению, Гувэю так и не удалось раздобыть достаточное количество обличающих улик на чиновника торговых дел, и потому он ограничился лишь обвинениями в сторону изловленных мятежников. Но это его не сильно расстроило. Как выразился позже Гувэй: Голос истины всегда рождается под умелыми руками истязателя. Что могло означать только одно — после вынесения приговора господину Ши и господину Лину они не сразу отойдут в чертоги Диликтоса, а посетят пыточные залы Ведомства Безопасности.