— Как отреагировал Джан на известие о бегстве Рии? — поинтересовался Мингли.
После судебного разбирательства Дэмин вернулся домой, ощущая страх перед разговором с Джаном. Накануне того, как их освободили, наложница сбежала, оставив лишь записку. В ней говорилось о том, что она не в силах смириться с мыслью, что своим порочным поступком опозорила честь Джана. Позорный поступок она описала в особо ярких красках, не постеснявшись вполне откровенно намекнуть, что во всем виноват Дэмин и лишь частично — ее женская слабость характера.
Когда новоиспеченный линши, пребывая в терзающих чувствах, зачитал эту записку Мингли, — ибо не знал с кем еще может о таком поговорить, — тот посоветовал сжечь эту глупую писульку.
— Она дурная женщина, — серьезно заявил демон, который в данный момент сам уже не понимал, чьи чувства злости и негодования ощущает, свои или Дэмина. — Она действовала по принципу: разрушить прочную крепость можно лишь изнутри. Я не могу сказать тебе всего, но прошу поверить, она подлый и гнусный человек. Сожги это и скажи брату, что Рия убежала без объяснения причин. Вероятно, до нее не дошла новость об освобождении Джана, зато она услышала о том, что суд будет проходить во дворце, и испугалась оказаться в это втянутой.
Дэмину не понравилось предложение Мингли. Это сделает его самого трусом и подлецом. Но он ощущал странные подозрения в адрес этой женщины, а уж демон с его чутьем наверняка знал и того больше о ней. И все же Дэмин отказался сжигать письмо и поступил как благочестивый человек, предоставив записку Джану и признавшись во всем, что случилось.
Дэмин ждал худшего: вспыльчивый характер второго сына Каведы никогда его не простит, и он потеряет еще одну кровную душу, как это случилось с его третьим братом.
Джан долго хмурился над запиской. Потом уточнил о деталях той ночи. Как далеко все зашло? Что такое выпил Дэмин? Считает ли он, что между ними было большее, чем просто поцелуй?
Дэмин честно рассказал все, что помнил, пока был в сознании.
Джан пробежался еще раз глазами по письму, в котором события той ночи явно были излишне приукрашены. Его лицо искривилось в гневе, он скомкал с хрустом бледный лист бумаги с темными символами, изящно выведенными рукой наложницы.
— Вот мерзкая шлюха! — Внезапно проревел Джан. — Только я за порог дома, а она — в чужие объятия. Что же касается тебя, — его пылающий взгляд обратился к Дэмину. — Не ожидал такого, честно признаться. Я вообще думал, что ты не по женщинам. Потому рад, что это оказалось не так.
Дэмин остался стоять ошарашенным под громкий смех своего брата. Все-таки Джан доверял ему больше, чем женщине, которую, возможно, даже не любил. Дэмин нянчил брата с рождения, и, несмотря на вздорный характер Джана, тот обладал большим сердцем, в котором было особенное место для старшего брата. Эту стену нельзя было разрушить даже изнутри.
— Наши сердца связаны, — заключил свой пересказ событий Дэмин, — и даже такое обстоятельство не в силах этого изменить.
Мингли нахмурился и сложил руки на груди, будто стараясь огородиться оттого, что его расстраивало. Это не ускользнуло от внимания его собеседника.
— Кажется, ты сердишься. Это из-за того, что на протяжении всего следствия я попытался тебя провести? — Дэмин ощутил неловкость, словно стараясь помириться после ссоры с братом.
Мингли отрицательно качнул головой. Он казался сегодня задумчивым и молчаливым.
— А вот я немного сержусь на тебя, — улыбнулся Дэмин. — Уверен, что твоими стараниями меня сместили с должности судьи.
Мингли повернул к нему голову, чуть склонив ее вбок. Прищуренные глаза переливались янтарем в свете вечерних фонарей. Все же был в нем что-то нечеловеческое. Что-то звериное.
Дэмин вновь вспомнил о том огромном темном силуэте и звуках, с которой он накинулся на свою жертву. Что, если Мингли однажды поступит с ним так же? Что вообще прячется там, в глубине этих глаз? Ведь куда-то же подевалось то жуткое существо, что пожирало свет только одной своей тенью?
— Я уже говорил, что не причиню тебе вреда, — Мингли чувствовал страх сильнее прочих чувств. Как бы и кто его от него ни прятал, этот аромат всегда просачивался едким привкусом железа.
— С людьми это так не работает. Одних слов недостаточно, чтобы сердце поверило в их искренность. Только поступки способны его убедить.
— Чтобы сердце поверило, — медленно и задумчиво повторил Мингли, соскребая ногтем крохотное коричневое пятно с рукава. — А что в вашем сердце рождает чувства?